Колючка

– Нет. – Я тянусь и почесываю белого за ушами. – Я не очень-то его понимаю.

– Зависть, – бросает жеребец и отходит, оставляя меня тревожиться об одном этом слове до самого вечера.

Фалада помогает вести гусей в сарай, важно вышагивая рядом со мной и загоняя пернатых мятежников обратно в стадо. Похоже, что он немножко стесняется радости от такой работы, будто поначалу считал ее ниже своего достоинства, а теперь смущен тем, как ему понравилось.

Когда мы приходим на конюшню, я чищу его и вытаскиваю застрявшие в хвосте травинки. Фалада покорно терпит, кося глазом на порцию овса и зерна, поджидающую в стойле.

– Не верю, что ты голодный. Ты же ел целый день! – удивляюсь я, когда он идет прямиком к кормушке.

Он бросает на меня смешливый взгляд и советует:

– Представь, что это десерт.

В общей комнате я сама набрасываюсь на еду так, что матушка бы поджала губы и окатила бы меня ледяным взором. Сегодня на ужин дымящаяся миска овощного супа, приправленного незнакомыми пряностями, и кусок лепешки. Кажется, ничего вкуснее я до сих пор не пробовала. Конюхи смотрят на меня с широкими улыбками и сами склоняются над едой.

Закончив ужинать, я отставляю пустую миску и собираюсь уходить. Старшая женщина вытягивает руку и кладет передо мной три зеленых листка. Я перевожу взгляд с них на ее лицо. Она показывает на себя и медленно произносит имя. Я беру листочки – длинные, со слегка резными краями, объемные и шероховатые. Растираю один в пальцах, чтобы почувствовать запах, подношу к носу и вдыхаю знакомый прохладный и резкий аромат. Губы растягиваются в улыбке. Мне знакомо это растение, хотя раньше я встречала его только высушенным. Женщину зовут Сальвия.

Я смотрю на остальных, и вторая женщина протягивает мне сухое соцветье виолы, похоже, из аптекарской лавки. Она молодая и красивая, немногим старше меня, с яркими и веселыми глазами. Ее братья улыбаются и показывают свои имена: младший – ветку рябины, средний – листья ясеня, а старший – дубовый листок. Они учат меня говорить имена на менайском, и я с радостным смехом повторяю вслух и бережно сохраняю в памяти: Сальвия, Виола, Рябина, Ясень и Дуб.

Их доброта греет меня до самого сна, и даже утром я все еще улыбаюсь.

Глава 12

– Это же на тебе не… – начинает Сальвия, округляя глаза, едва я захожу в общую комнату.

Я опускаю взгляд, будто красный льняной дорожный наряд Валки мог обернуться платьем для дворцового пира, пока я шла по лестнице. Да, он сравнительно новый, то есть я еще не представала в нем перед гусями, но на прежней зеленой юбке вчера разошелся шов, когда я наступила на подол, пытаясь увернуться от очередного щипка, а больше ничего подходящего у меня нет.

– Виола, – зовет Сальвия и отдает короткое распоряжение потише – быстрый перестук слов, которых я не разбираю.

– Нет. – Виола отвечает весело, так что кажется, будто это согласие. – Пойдем-ка, Терн.

Она широко улыбается, разворачивает меня и чуть ли не подгоняет обратно наверх, в их с Сальвией комнатку. Снимает с крючка на стене юбку и тунику и вкладывает мне в руки.

– Надень. – Она старательно выговаривает слово, чтобы я ее поняла.

Я смотрю на одежду. У меня в руках бледно-желтая туника и юбка цвета рыжей глины – наверное, единственный ее наряд, кроме зелено-коричневой формы, которую носят все на конюшнях. Полотно крепкое и наверняка выдержит намного больше, чем все, что есть у меня.

– Надень, – повторяет Виола, прихватывая ткань и изображая, будто снимает с меня тунику.

– Да-да, – соглашаюсь я торопливо, пока мне в самом деле не принялись помогать.

Она усмехается и смотрит в сторону, пока я выбираюсь из своего платья. Виола немножко выше меня, но сложение у них с Валкой похожее. Юбка и туника сидят на удивление складно.

– Спасибо, – говорю я, когда Виола вручает мне аккуратно сложенный красный наряд. Она машет рукой, мол, благодарить не за что. Я снова обвожу комнату взглядом и вижу, что над обоими матрасами приделано по вешалке. И на Виолиной теперь осталась только смена рабочей одежды.

– Я… отдам?

Как сказать «верну»? Я прикасаюсь к тунике на себе и изображаю, будто отдаю все обратно.

– Нет-нет, тебе! – настаивает она. – Нужно одеваться как следует для работы. Подумай, что Сальвия…

И снова я теряю отдельные слова в шквале звуков. Да, Сальвия будет недовольна, если в конце дня Виола заберет одежду и завтра я снова появлюсь в красном платье. Но не могу же я вот так отнять у нее единственный хороший наряд.

– Тебе, – твердо говорю я, протягивая свои вещи.

Она поспешно убирает руки:

– Ну что ты за гусь!

Гусь? Я хлопаю глазами, и она смеется. Чувствую, что и сама улыбаюсь в ответ. Слушаю ее звонкоголосую болтовню, пока она ведет меня обратно в мою спальню, чтобы я оставила снятое платье, и потом снова вниз по ступенькам к запоздалому завтраку. Сальвия встречает нас широкой улыбкой, заговаривает с Виолой, и комнатка наполняется дружеской болтовней.