Колизей. «Идущие на смерть»

– А если возражаю? – поднял покрасневшее от вина и борьбы лицо возбужденный самец, распрямляя широкие плечи.

– Тогда я все равно ее провожу, но у вас будут неприятности. Император сможет вспомнить, что вам уже давно пора отправиться в Британию к своему легиону.

– Да плевать я хотел на твоего императора! Пусть только что-нибудь вякнет – другого посадим. Первый раз, что ли? – в запале рявкнул трибун, хватая за руку ускользавшую добычу.

За столиком воцарилась тишина. Только что поощрявшие трибуна громкими криками гуляки, посерев от страха, в ужасе смотрели на него, как на человека, подписавшего себе смертельный приговор.

– Все слышали? – подчеркнуто спокойно поинтересовался префект претория, обводя глазами присмиревших собутыльников, запоминая их лица. – Этот человек оскорбил императора, и в соответствии с эдиктом об оскорблении величия я вынужден его арестовать. Прошу следовать за мной!

Протрезвевшие дебоширы затравленно закивали головами, а выражение лица только что грозного вояки по мере осмысления произошедшего сменилось со злобно-агрессивного на испуганное.

– Я жду! – повторил Север ледяным голосом.

– Не губите! – шепотом попросил негодяй. – Я не понимал, что говорю.

– Мои люди быстро все вам разъяснят, – процедил сквозь зубы начальник императорской охраны. – В одной уютной комнате есть целый набор разных средств, которые очень хорошо освежают память.

– Не губите! – взмолились приятели трибуна. – Мы приносим свои извинения и императору, и вам, и этой милой девушке.

– Тогда пошли вон отсюда. Не хочу портить праздник. Завтра разберемся.

Не веря в собственную удачу, почтенные граждане Рима бросились с помоста прочь, точно нашкодившие школьники, и быстро затерялись среди пиршественных столов.

А спаситель Корнелии повел девушку к своему триклинию, где ее встретили улыбавшиеся подруги, причем Луция, поймав взгляд префекта, закатила глаза, показывая свое восхищение. Чуть помявшись, расстроенная блондинка присела к Александру.

– Это Корнелия, – представила подругу Луция, ревниво следя за впечатлением, которое она произвела на мужчин.

– Благодарю вас, – подняла галлийка на префекта претория огромные синие глаза, в которых врожденная кротость еще более усиливалась влажным блеском непролитых слез. – Это было ужасно!

– Не стоит благодарности! – улыбнулся мужчина, поддаваясь очарованию женской слабости.

– А это Александр Афинский, наш подающий надежды философ. Александр приехал, чтобы изучить и описать различные религии. Думаю, что со временем он затмит и Аристотеля, и Страбона, и… не помню кого! – закончила представление действующих лиц римлянка, обеспокоенно поглядывая на помрачневшую Ахиллу.

– Луция, ты будешь бесценной женой для любого политика, – приподнял в приветствии кубок Каризиан. – С твоей обходительностью и красноречием может соперничать только твоя красота. За завтрашний день!

– За завтрашний день! – поддержали все тост.

– Вы тоже будете завтра сражаться? – смущенно поинтересовался у Корнелии Александр. – Вы совершенно не похожи на гладиатора, скорее на девушку из хорошей семьи. Разве могут эти руки удержать гладиус или венабул? Я еще могу представить на арене Ахиллу или Луцию. Но вас…

– Ничего себе! – непритворно возмутилась патрицианка, откладывая надкусанный медовый пирожок. – А я, значит, не похожа на девушку из хорошей семьи, раз могу постоять за себя?!

– Я этого не говорил, – смешался Александр, потянувшись к подбородку.

– Еще как говорил! Ахилла, говорил или нет?

– Говорил, – давясь от смеха, подтвердила Ахилла.

Тут бедный философ окончательно смешался и покраснел, чем вызвал веселье дамской половины компании и многозначительное переглядывание Севера и Каризиана, причем первый поднял с сомнением бровь, а второй ответил ему пожатием плеч, как бы говоря: «Почему бы и нет?»

К ярко освещенному помосту постоянно подходили какие-то люди, рассматривая девушек, словно экзотические цветы, и преторианцам стоило больших усилий держать любопытных на расстоянии. Кто-то спрашивал имена венатрисс, кто-то желал им успеха в завтрашнем венацио. Были даже такие, кто кидал девушкам цветы, и уже через пару часов они сидели с венками на головах, а пол вокруг был усыпан благоухавшими розами.

– Странные вы все-таки люди, – нашел, наконец, в себе силы продолжить разговор Александр, поглядывая на Корнелию. – Спокойно относитесь к тому, что завтра на арену выйдут прекрасные девушки, достойные лучшей участи, и вообще держите своих женщин за… Ну, не знаю кого…

– За животных? – лениво поинтересовался Каризиан, жмурясь от удовольствия, потому что Луция погладила его по щеке. – Что же тебе кажется у нас неправильным, а, грек?

– Ну, например, у ваших женщин даже имен нормальных нет, а только номера. Ну что за имя: Прима, Секунда, Терция?

– Нормальные имена, но, может быть, действительно немного странноватые для провинциала. Что еще?

– То, что я только что спросил про арену.