Колька и Наташа

Колька одернул шинель, поправил вещевой мешок за спиной и, хотя был удивлен их позами, обратился к Острову. Тот жестом попросил Колю подойти.

— Так вот, — сказал он Николаю Семеновичу, продолжая разговор, — надо спилить ножки вершка на два.

— А может, потерпим, Андрей Иванович? Столы-то попортим.

— Нет, Николай Семенович. Время не терпит, детей надо учить. Школ не хватает. Вот на днях уходит тридцать шестой полк, освобождается здание. Откроем школу. Столы подпилим — парты будут.

— Время-то какое, — осторожно возразил Николай Семенович.

— Время, действительно… — глядя на Кольку, согласился Остров. — И все же детям нужно учиться. Как ты думаешь, — обратился он к Кольке, — удобно будет ребятам, если мы столы немного подпилим?

— А я на фронт, дядя Андрей, — нахмурился Колька и для большей убедительности снова поправил шинель и вещевой мешок.

— Это я знаю.

— Откуда? — раскрыл глаза Колька.

— Не слепой. Весь твой вид об этом говорит, да и лицо уж больно воинственное.

Николай Семенович ухмыльнулся.

— А вы не смейтесь!

— Зачем смеяться, — серьезно ответил Остров. — Ты лучше скажи, где находится Рейн или Висла?

— Я хочу на фронт, — глядя в окно, упрямо повторил Колька. — Я хочу бить Деникина.

— Тебе надо учиться, — тихо и ласково сказал Остров. — Воевать, хотим мы или не хотим, а придется еще не раз. А пока тебе надо учиться, Коля. Нам нужны образованные люди.

Остров посмотрел на Николая Семеновича, тот многозначительно покачал головой и развел руками, дескать, что поделаешь.

Остров едва заметно улыбнулся.

— Что ж, хорошо, — подумав, сказал он, — поехали в казарму.

…Приняв рапорт дежурного по батальону, Остров направился в помещение для классных занятий. Вместе с красноармейцами Остров и Коля вошли в большую комнату.

У круглой черной печи — высокий тонкий учитель. Лицо его сосредоточено. Увидев Острова, он остановился, но Андрей Иванович сказал:

— Прошу вас, продолжайте.

Учитель вывел на печке мелом букву.

— Какую букву я написал? — спросил он.

— У-у-у, — раздался гул голосов.

Не стирая предыдущую букву, учитель поставил рядом другую.

— А это какая?

— С-с-с, — просвистело в комнате.

— А как мы прочитаем эти буквы вместе?

— У-у-с-с, — протянули курсанты.

— А быстрей?

— Ус, — радостно закричали «ученики».

Стекла в окнах задрожали от громких голосов.

Учитель объявил перерыв.

…Среди красноармейцев Колька узнал знакомого ездового, хотя тот сбрил свою жиденькую бородку и помолодел.

Узнал ездового и Остров.

— Ну, как учитесь? — спросил его Андрей Иванович. — Строевиком стали?

— Известно дело, учимся, — солидно ответил тот и приосанился.

— Хорошо получается?

— А то как же, — оживился ездовой, — слыхали, как читаем. Дело нужное, без грамоты никак нельзя, милый человек. Время такое наступило, управлять государством требуется, вожжи в свои руки брать. Власть-то взяли, выходит наука нужна. Понимать надо. Сейчас от самих все зависит. Так-то. А без грамоты… Без нее все равно, как на моей бывшей кляче, шуми не шуми, а далеко не ускачешь.

Ездовой вспомнил про табак, которым в свое время его угощал Остров, вытащил кисет с махоркой:

— Угощайтесь. Табачок хорош, — завертывая толстую цигарку, он продолжал: — Не признал я вас тогда. А ведь я правду говорил: все будет. И самое что ни на есть важное — народ быстро поднялся на ноги. Подсчитать, сколько уже маршевых рот отправили на фронт! Вот и наш полк готов. А ведь какие пришли в город — страшно вспоминать: помороженные, больные. Одно только и было здоровым — злость к врагу. Теперь мы с ним, с белопогонником поговорим. Все припомним, сразу и навсегда. Так-то. А учиться надо, без всякого разговору, — довольный всеобщим вниманием, заключил ездовой.

— А вот некоторые, — сказал, покашливая, Остров, — говорят, что необязательно, дескать, учиться, воевать можно и без грамоты.

Ездовой поперхнулся дымом.

— Это вы всурьез? — насторожился он.

— Есть, есть такие, — заговорщицки улыбнулся Остров, не спуская с Кольки прищуренных глаз.

Ездовой отбросил цигарку.

— Да кто так может болтать? Вы покажите нам такого человека. Мы вот на фронт отправляемся, а учим буквы, азбуку. А он? Поглядеть бы на него!

Колька испуганно попятился к двери, но ездовой вдруг обратился к нему.

— Да вы хоть спросите мальчонку. Слышь, паренек, как ты думаешь?

Колька подавленно молчал. Он чувствовал себя уничтоженным. Выручили его удары о рельс — сигнал начала нового урока.

Остров с Колькой вышли в коридор.

— Ну, как? — спросил Остров.

— Дядя Андрей, — поднял на него глаза Колька, и его голос дрогнул, — я думал на фронт…

— А нужно тебе в школу! — Остров обнял его за плечи. Хороший ты паренек, Коля. И твое желание идти на фронт — очень благородно. Но ты еще мал, Коля, понимаешь, дружок, мал. Это за тебя делают взрослые. А у тебя еще будет много дел! Неужели все завоеванное мы должны передать безграмотным людям. Как думаешь?

Колька посмотрел в глаза Острову.

— Я буду учиться, дядя Андрей, даю слово. Буду стараться изо всех сил.