Колкая малина. Книга третья

Разговоры ни о чём хлюпают, как слякоть,
Мысли сонные плывут в ватных берегах.
Впору бы напиться да поплакать,
В тоске о не замоленных грехах.

Возьмите меня в подмастерья

К тем, что своды держат на плечах,
Только пусть исполнятся поверья,
Которые написаны в стихах.

Не хочу сидеть за тем столом,

Где за погибших будут рифмой говорить
И рассуждать, как о деянии святом,
Что мы весь мир сумеем победить.

Не лучше ли покаяться в смирении

За мёртвых и пока ещё живых,
И перестать жить в страхе и в смятении,
Разделяя людей на своих и чужих.

У людского рода один лишь общий враг,

Который всё добро до тени разлагает,
И, сердце погружая в полумрак,
Растлевает души и разум отнимает.

Слепому укажите путь до родника

И в кровавой жиже не дайте замараться.
Застынут в ожиданьи города,
И наступит время дома прибираться.

Сограждане

По аллеям топчут тополиный пух,
Цветочные клумбы стоят, как торты.
Я этот день воспринимаю на запах и слух,
Вопреки городской суеты.

Над проезжей частью бабочка летает,

Голуби клюют бабушкины крошки.
Жизнь, на удивление, всё это совмещает —
Ревущие машины и «мяу» чёрной кошки.

На сирени пчёлки с лапками цветными,

Шмель на абрикосе заносчиво жужжал.
Он по сторонам стрелял глазами золотыми,
Чем маленькую девочку сильно напугал.

В запахе травы – покой и благодать,

Он может просто так омолодить.
Там юного кузнечика учат стрекотать,
Здесь каждый шорох может удивить.

На перекрёстке – светофор и колгота,

А воробьи у остановки промышляют:
Они клянчат семечки у деда-чудака
И всех своим «настырством» развлекают.

У нас на всех – одно гражданство,

А в городах у них свои затишки и углы.
У нас одно и то же время и пространство,
И если они рядом, то значит, мы живы.

Станут

Отпустите на волю птиц,
Пусть летят они в дальнюю синь,
Откуда смотрит тысяча лиц
И я им крикну свое «Аминь»!

Глаз орла светит янтарным цветом,

Я от того и поверил в тебя,
Что Солнце приходит с рассветом
И горит на цветах роса.

Я греюсь возле этого тепла

Без стеснений и лишней учтивости.
Я поэму напишу для тебя,
Даже если у всех стану в немилости.

Я по узенькой кромке иду,

Держа тебя за обе руки.
Я тем самым светом подсветил судьбу,
Растерев в труху все наветы и слухи.

Зима и лето друг друга рифмуют,

А осень с весной друг друга жалеют.
Нас потому и ревнуют,
Что сами мечтать не умеют.

Пусть не будет страхов и войны,

И жёлтые цвета станут золотыми,
Просящие и страждущие будут прощены,
А старики вдруг станут молодыми!

Суждено