Колкая малина. Книга третья

Он закусывал холодной осетриной
И бутербродом с паюсной икрой,
Сам, будучи по жизни стоеросовой дубиной,
Имел папу-депутата за спиной.

А папа – казнокрад и хитрый лихоимец,

Знал все закрома и тайные ходы.
Он со всеми нужными людьми – однопартиец,
И его без церемоний принимали
                      прокуроры и суды.

Сорок две квартиры оформлены на старость,

И семьдесят участков достались за гроши,
И вроде-то осталась всего лишь только малость —
В нужную конюшню гражданство завести.

Стоеросовой дубине плюнули в глаза,

Несмотря на папину фамилию.
Депутату в голову ударила моча,
И он рванулся растоптать мелкую рептилию.

Но в его сторону неодобрительно кивнули,

И папе сразу ноги поломали,
Пинками от кормушки отпихнули
И за неделю компромат насобирали.

Разбежались в судный день товарищи по партии,

Не осталось даже слипшихся теней.
А прокуроры с судьями в бумагах своей хартии
Насчитали двадцать лет сибирских лагерей.

Тележка

Если сам не можешь до конца понять
Своё заветное и тайное желание,
Надо сделать паузу и терпеливо ждать,
Не погружаясь в сумрак и отчаяние.

Кто, забыв о страхе, чужую пайку съел,

А что не влезло, распихал по кармана́м,
Посчитал, что в этой жизни преуспел,
Пока не получил дубиной по зубам.

Кто от несделанной работы едет отдыхать

И всегда готов пивка холодного попить,
А уж если у своих умеет отжимать,
У него призванье – власти прислужить.

Тележку тащит ослик, он мелок и сутул,

Возница, свесив бороду, вроде бы как спит.
Он уже как полчаса вечным сном уснул,
А тележка всё колёсами скрипит.

Не стоит жизнь вожжами подгонять,

Она помнит всех наперечёт:
Тех, кто ел чужое и пытался отнимать,
Она к нужным лабиринтам привезёт.

Колёса на гору натужно заползают,

Ими сила неземная управляет.
Здесь никого ни в чём не обвиняют,
И каждый по заслугам получает.

«Угадай-ка»