Колхоз. Назад в СССР — 3

— Да ничего. — Федька махнул рукой. — Они все время так. Чего только уж не было. Матвей Егорыч вечно от бабы Зины получает. Пошли стены красить. Закончим быстрее, глядишь участковый сократит срок. Мне ещё в пятницу в город ехать. Из-за матча. Генку надо забрать. А я уморился за это время, силов нет. Все из-за вас...

Отелло явно давал понять, что конкретно из-за меня. Типа, не лез бы я к Наташке, так и жили бы спокойно. Вот дебил, блин. Как человек не понимает, не любит его девчонка. Может, привыкла, жалеет, боится обидеть, но не любит. Иначе в мою сторону она бы и не глянула.

— Кто такой Генка?

Не то, чтоб мне очень было интересно узнать про дела Отелло. Если бы не прозвучало волшебное слово "матч", внимания бы не обратил.

— Генка… Да он — брательник мой троюродный. Его Лиходеев пригласил игру судить. Спортивный судья, в общем, Генка у нас.

У меня аж сердце остановилось от счастья. Да ладно? Неужели фарт попер? Поверить не могу!

— Дмитрий Алексеевич пригласил судить матч между Воробьевкой и Зеленухами человека, который родился и вырос в Зеленухах? Что за странная фигня? Что за аттракцион неслыханной щедрости или глупости? — Я посмотрел сначала на Андрюху, потом на Отелло.

Просто за недолгое общение с Лиходеевым точно понял, дерьмо-человек он. Подлый. Хитрый. С чего бы ему так самому себе нагадить? Тем более, когда на кону столь важная для него цель.

— Да ты не знаешь, просто. — Андрюха подошёл ближе, рассматривая заодно пострадавшую руку. — Генка тот ещё … м-м-м-м… сучоныш. Вот он кто. Так что Лиходеев все правильно сделал. Генка родное село ненавидит. Сбежал отсюда в свое время. Будет засуживать. Это точно. Глянь, заражение крови, наверное, будет…

Братец протянул руку, чуть ли не сунув ее мне в лицо.

— Ага. Непременно. У тебя из писюна кровь хлестала, не помер. А то прям рука. Пошли красить. Хватит трындеть. — Федька взял свой валик, ведро, в котором совсем недавно ныряла Лизка и пошел к следующему участку стены.

— Ой, да ты что... Хлестала. Тебя там не было, ясно? А все остальное — это бабы языками треплят. Как обычно. — Тут же завелся Андрюха. — И вообще, у нас тренировка, если что. Сейчас уже девки придут.

Федька даже не повернулся. Хотя, я видел, его спина напряглась. Как и плечи. Походу, любые разговоры о том, что хоть как-то касается Наташки, были для него болезненными.

Мы с Андрюхой, переглянувшись, потопали следом. Если объективно, время ещё есть. Красили дальше молча, не разговаривая с Федькой. Как и он с нами. Смертельная опасность отступила и белый флаг убран. Так я понял его настрой.

Когда подтянулись девки, он тоже никак не отреагировал. В этот раз на Наташку даже не глянул.

А вот я — наоборот. Пока репетировали, исподтишка наблюдал постоянно. Начал бы таращиться в наглую, скорее всего, она бы поняла, что имеются подозрения насчёт прошедшей ночи. Однако, ничего особенного в поведении девчонки не заметил. Если бы не Мухтар, вообще откинул бы идею о ее причастности. Ладно. Игра пройдет, разберусь.

После тренировки мы с Андрюхой снова присоединились к Федору. Деда Моти все ещё не было и я начал переживать. Но сильнее всего голову занимали мысли о том, что сказал Федор. Про неведомого Геннадия.

Значит, судья — мудак. Однако, ночевать с пятницы на субботу он будет в Зеленухах. В моем мозгу начал складываться план. Как всегда, идеальный.

Глава 19: О том, как готовиться к товарищескому матчу, если покоя не вида́ть и удивительных поворотах сюжета.

Дед Мотя вернулся где-то через час после того, как мы с Андрюхой проводили чирлидерш. Запыхавшийся, с царапиной через всю щеку, но довольный. Схватил свободный рабочий инвентарь и сразу, с ходу, присоединился к нам.

Мы вопросов задавать не стали, с пониманием, переглянувшись. Живой, значит, разобрались они там с Зинаидой Стефановной. Нам можно не боятся мести с ее стороны.

Правда, Лизка по-прежнему сидела на дереве, периодически напоминая о себе криками и ором. Постепенно интонация этих звуковых эффектов становилась все спокойнее, а потом вообще кошка затихла.

— Да не ссы, Жорик, — Матвей Егорыч заметил мой очередной взгляд, брошенный в сторону кошачьего убежища. — Живая она. Дождется, когда мы уйдем, и слезет. Видать, краски нанюхаться успела, вот и вела себя, как алкаш в белую горячку. В принципе, любая животина, она умная. Не конкретно Лизка, а вообще. Лизавета у нас в хозяйку пошла. Там воспитание сказалось. Но любое другое животное, оно, знаешь, какое умное? Ужас просто. Не то, что люди. Среди животины дураков и не бывает вовсе. Вот ты думаешь, Борис мой дурак? Нет. Так тебе скажу, он может изображать из себя дурака, но на самом деле…

— Да ну конечно. — Засмеялся Федька.