Колхозное строительство 2

Звонок застал Леонида Ильича тоже в ванной. Он почти не пил на устроенном областным руководством торжественном ужине. Зол был. На кого? Да поди разберись. На начальника цеха на Уралмаше? Не по чину. На директора завода? Опять нет. На себя! Выходит, что неправильно страной руководит. План превыше всего. А люди? Даже не на втором месте. Оборона, космос, соревнование с Америкой. Это важно. Люди лишь позволяют не проиграть в этой гонке. Не до них.

И открыл глаза опять этот поэт. На даче зашёл разговор о театре. Суть не запомнилась. Марис тогда сказал: «театр начинается с вешалки», а Пётр продолжил мысль: «а любое предприятие — с туалета». Посмеялись. И вот ведут их по одному из цехов завода. Все восторгаются. Громадина! И действительно — потрясает. И тут эта фраза всплывает.

— Проводите меня в цеховой туалет.

— Леонид Ильич, на втором этаже есть столовая с туалетом, пора ведь и отобедать, — Малофеев Павел Родионович, директор завода, и к тому же кандидат в члены ЦК КПСС, как-то в лице чуть переменился.

Брежнев заметил и повторил.

— Проводите меня в цеховой туалет.

Провели. Вонь! От хлорки глаза щиплет. Плитка на стенах и на полу частично отсутствует. И на полу в этих выбоинах жидкость подозрительного цвета. Всё ржавое, всё в похабных надписях. Бачки с использованными по непрямому назначению газетами переполнены. Эти обрывки и на полу валяются.

— Уборщица второй день болеет, — проблеял кто-то за спиной.

— Выздоровеет? — спросил, прикрыв дверь, но не обернувшись.

Молчат. Пыхтят.

— Павел Родионович, проследите, чтобы неделю в этом туалете наводил порядок лично начальник цеха. Проверю. А что сейчас — пойдём водку пить? Может лучше по нужникам в соседние цеха и участки прогуляться? Запишите. Выговор директору завода с занесением в личное дело. И проработайте вопрос на партийном собрании. У вас на заводе люди работают или свиньи?

Уехали на Уральский электромеханический завод, так и не пообедав. Это предприятие было другим — всё же база по выпуску аппаратуры для оснащения ядерных боеприпасов. А вот туалеты немногим лучше — разве что бумажки не валяются на полу.

— Пап! Алло! Ты меня слышишь? — надрывалась трубка в руке.

— Да, Галчонок, извини. Что-то случилось? — тряхнул головой, отгоняя неприятные воспоминания.

— Пап, тебе нужно обязательно приехать в Краснотурьинск.

— В чем дело? Вас плохо встретили?

— Да наоборот. Чересчур хорошо! Так не бывает. Тебе нужно обязательно увидеть квартиру Петра, — захлёбываясь от волнения, выпалила дочь.

— Не могу. Завтра в Нижний Тагил, а утром в Москву. День Победы на носу, нужно быть в Кремле. Делегации ведь со всего мира понаедут.

— Жаль. Это стоит увидеть. Словно в сказку попали.

— Галя, ты скажи ребятам из «девятки», пусть сфотографируют. С мамой всё в порядке, с мальчиками?

— Сфотографировать можно. Понять нельзя. Фантастика какая-то. Да, все здоровы. Ладно, до встречи. Целую.

Опять Пётр. Не слишком ли часто? В Москву забрать?

Событие сорок шестое

На ошибках мучатся.

— Пётр Миронович, беда!

Было часа три дня. Брежневы отдыхали после последней примерки и сытного обеда. Потом в свою же одежду не влезут — так их за два дня раскормили.

Опять звонил из Свердловска заведующий ГорОНО Трофим Ильич Сидоркин. Пётр этого звонка ждал — но с победными реляциями, а не с криком «беда».

— Что-то случилось с детьми?

— Нет. С детьми всё в порядке, сейчас на экскурсии в зоопарке. С учителями, конечно. Они молодцы! Все первые места во всех возрастных категориях, кроме французского языка и английского — там только вторые и третьи. Даже математиков из спецшкол посрамили.

— Ну не тяните! Что случилось-то? Какая беда?

— Заведующий ОблОНО Барсуков Иван Иванович не подписал результаты областной олимпиады. Кричал на меня, что мы где-то достали задания и прорешали их с учениками.

— А вы? — можно ведь было ожидать недоверия, но крика.

— Я предложил дать детям другие задания.

— И что, сердце успокоилось?

Что за страна-то такая! Чужой успех у людей не радость вызывает, а желание нагадить этому человеку. Не просто зависть, а прямо отторжение и неприятие. Стаханову тонны приписывали. Все Герои Соцтруда поставлены в исключительные условия. Все изобретения украдены КГБшниками у американцев и по спискам выдаются советским горе-учёным. Да даже если частичка правды и есть во всех этих потоках чёрной зависти, то почему эти люди не спросят себя, почему решили помогать не им? Значит, чем-то отличается «счастливчик» от тебя, грешного. Может, трудолюбием? Может, в детстве не в лапту гонял дни напролёт, а уроки делал, книжки читал? А если гонял в лапту, то не во дворе, а в секции под бдительным оком хорошего тренера?

— Пока ничем. Сидят, совещаются. Меня выгнали.

— Трофим Ильич, а вы можете мне дать телефон, по которому я сейчас могу дозвониться до товарища Барсукова? — что ж, придётся использовать заработанный недосыпаниями и вечной гонкой авторитет.

— Нет. Сейчас спрошу у секретаря. Комиссия в учительской девятой школы. Ага! Записывайте.