Колхозное строительство 4

— Мотив один — патриотизм. Уж извините за громкие слова. Не знаю, кто готовит материалы к статьям и выступлениям Александра Фёдоровича Керенского — но там умело задеты все струны в душе у русских, живущих в эмиграции, но не переставших считать себя русскими.

— Господин Керенский ведь сам признавался одним из лучших ораторов России.

— И верно. Итак, ваш ответ, Пётр Миронович?

Ответ! А чего спросил? Можно ли попиарить группу «Крылья Родины»? Да пожалуйста. Хуже-то точно не будет. Чего вот только Брежнев скажет? Стоп.

— Андрей Александрович, а вы не хотели бы посетить СССР?

Молчание и сопение. Потом — сопение и молчание.

— Это официальное приглашение властей?

Вот ведь… высочество. Как там будет в «Иван Васильевиче»: «У, морда царская».

А, где наша не пропадала!

— Конечно.

— Для всех представителей дома Романовых?

— Естественно.

— Пётр Миронович! Если это случится, то по гроб жизни обяжете старика. Я сегодня же дам интервью в газеты Парижа и попрошу настоящих патриотов России поддержать выступление русского музыкального коллектива на «Уэмбли». Да и телевидение с радио задействуем. Премного вам благодарен. Я буду на связи. Вы-то сами будете на этом побоище?

— Побоище?

— Уверяю вас, Пётр Миронович, крови там прольётся немало — уж очень серьёзную вы компанию поддержки собираете. И музыкальный коллектив у вас непростой, за ним всегда череда погромов идёт.

— Стараемся.

— Ну что же. Я свяжусь с вами, Пётр Миронович, через несколько дней. Русские идут!

Глава 58

В США прошёл конкурс на лучшее знание России. Награда победителям — поездка в Россию. Первая премия — две недели, вторая — три недели.

— Папа Петя, ты прекрати трястись. Порвём, как Тузик грелку. Они петь-то не умеют! Сейчас послушала и диву даюсь. В детстве и юности просто с ума сходила. У нас там, на Дальнем Востоке, можно было запросто любой диск или запись достать. У меня все их пластинки были. А сейчас… Как ты говоришь — «хрень». Побьём.

— Вика! Ты уверена, что вытянешь «Оперу № 2»? Не геройствуй. Сорвёшь голос.

— Нет, не уверена. Но вытяну один раз. Учили же чему-то! Один чёрт, больше нет никого. У Витаса — высокий теноровый голос, а точнее, контртенор с общим диапазоном примерно от «до» малой до «до» третьей. А, тебе всё равно не понять. Найти-то с таким голосом можно, а вот ещё и петь научить — да чтобы голос не сорвать на первом же выступлении… Уникум. Потому и взлетел. Уж одну-то песню я вытяну — а больше и не надо. Главное — ошеломить зал.

И в самом деле. Петра трясучка била. Боялся провала? Ну, боялся — не это главное. Боялся ответственности? Ну, боялся — целая страна за плечами. И даже не это главное. А что? Боялся подвести тысячи доверившихся ему людей. Как над пропастью стоишь. Или перейдёшь — и вот она, твёрдая почва под ногами, или в пропасть. Там тоже твёрдая почва — только под головой.

Мир всколыхнулся. Бик поднял волну. Де Сика и киношники, что «Рогоносца» снимали, во всех средствах массовой информации предлагали французам поболеть за свою Мишель и дать последний и решительный бой на «Уэмбли». Русская эмиграция во главе с Романовыми и княжной Зинаидой Алексеевной Шаховской, главным редактором газеты «Русская мысль», подняла настоящую волну. И, что самое интересное, поддержали не только духовно и обещанием приехать поболеть. Они нашли подлинного монстра — Алексея Вячеславовича Бродовича. Он с 1934 по 1958 годы работал в Нью-Йорке арт-директором знаменитого «Harper’s Bazaar». По его приглашению с изданием сотрудничали его друзья: Сальвадор Дали, Марк Шагал, Рауль Дюфи, Хоан Миро, Жан Кокто. Товарищ — пионер графического дизайна, человек, породивший концепцию современного глянцевого журнала. И вот его, совсем старенького и больного, отыскали во Франции и сподвигли на создание сцены и рекламных материалов. Сильна ещё старая гвардия!