Колхозное строительство 5

— Будет. Да, и галстук поменяйте. У вас глаза серые, а галстук зелёный. Диссонанс.

Эх, если бы на этом все проблемы советской сборной кончились. Дудки! Копаясь тогда в прошло-будущем в интернете, нарыл ещё кучу ситуёвин.

Одну из них за пару месяцев до того напомнил Тарасов. Который хоккеист, а не автомобилист. Пётр пришёл к нему на тренировку — скоро ведь новый сезон, и чемпион страны краснотурьинский «Труд» опять частично тренируется с ЦСКА.

— Ты ведь, Пётр, как-то хвастал, что половина жителей Краснотурьинска немцы? — Анатолий Владимирович только что на кого-то кричал, ещё красный весь.

— Треть.

— Ну, не важно. Тут немец ко мне один на чаёк заглянул.

— Из Краснотурьинска?

— Да нет, он, может, и не знал о таком городе. Зато теперь знает — я ему рассказал о твоём революционном методе борьбы с пьянством.

— Анатолий Владимирович, ты брось загадками разговаривать. Говори, что за немец, и с кем бороться.

— Рудольф Плюкфельдер. Слышал такую фамилию?

— Штангист? Фильм смотрел, — мать твою! Фильм-то снят в 2018 году, на девяностолетие легендарного тренера.

— Фильм? — у, гад этот Тарасов.

— Оговорился — в новостях сюжет.

— Ясно. Так вот у него подопечный есть, Алексей Вахонин.

— Олимпийский чемпион. Тот самый?

— Который?

— Тот самый, что на олимпиаде в Токио, поднимаясь на помост, бросил соперникам: «Хреново вы шахтёров знаете!»

Пётр вспомнил, как смотрел репортаж там, в будущем. Когда судьи зафиксировали попытку, он, держа над головой штангу, согнул в колене и приподнял одну ногу. «Хо-па!» — выкрикнул Вахонин, как в цирке. Глаза вылезли из орбит, лицо побагровело, но штангу он удержал.

— Ну да, тот самый. Спивается. Я Рудольфу и рассказал о твоём методе. Спасти надо парня.

Точно! Жена попалась алкашка, такого же сына вырастят, и потом сын отца ножом кухонным зарежет, последнюю рюмку не поделят. А до этого олимпийский чемпион и неоднократный чемпион мира будет могилы на кладбище рыть. Другую работу алкашам не найти.

Но ведь никто из этих людей о том не знает.

— Хорошо, Анатолий Владимирович, пусть тренер с учеником подходят ко мне в министерство завтра в восемь утра.

С тех пор вот прошло два месяца. Тогда отправили обоих в Краснотурьинск. Вахонина напоили и сдали в вытрезвитель. Попытались провести воспитание ремнём — троих милиционеров здоровеньких раскидал олимпиец. Потом уже впятером справились. Злой ходил, рычал — зато за два месяца на десять кило свой рекорд улучшил. С одного раза не подействовало. Вроде и друзей там ещё нет, и знакомых даже — так ведь один нажрался, ночью. Повторили экзекуцию. Всё ведь лучше, чем быть зарезанным сыном за рюмку водки. Опять рычал. Воробьёв, старший тренер сборной команды СССР по тяжёлой атлетике, не хотел брать Вахонина. Пришлось Петру вмешиваться.

— Устройте поединок с вашим представителем.

— Ну конечно! А он перед соревнованием опять напьётся.

— А вы не давайте.

— Что я, нянька — за каждым алкашом бегать? — Вахонин рядом стоял — и краснел, и белел, и синел, и сипел, и зубами скрежетал.

— Слово шахтёра даю! Не пью больше. И в Шахты не вернусь. В Краснотурьинск перееду, там буду в шахте работать, и с женой разведусь.

Устроили спарринг. Не на одной ноге, но пятнадцать кило по сумме трёх движений выиграл у соперника. Выдержит? Ну, в Краснотурьинске пить точно не дадут.

Событие сорок четвёртое

Играли с сыном в лошадку. Катал его на шее, пока не ударился мизинцем ноги о тумбочку. Этот великий наездник слез с меня и спрашивает:

— Лошадка, тебе сильно больно?

— Сильно.

— Катать меня больше не сможешь?

— Не смогу.

— Жаль, придётся пристрелить!

— Семён Михайлович, скажи как на духу. Правда, что ты слово цыганское знаешь? — разговор состоялся на следующий день после того, как Косыгин издал приказ о введении вновь в министерстве сельского хозяйства должности заместителя по коневодству.

— Большой начальник, вымахал вон на голову меня выше — а хреновину всякую собираешь, — надулся маршал.

Пришёл Будённый представляться по случаю назначения в парадном белом маршальском кителе, и лампасы чуть не на половину штанины. Сам, поди, попросил поширше сделать. Усы взлохматил. Настоящий казак! Вот только казаком-то Будённый и не был. Был он из «иногородних». Пришлый. Кто там, Ельцин или Путин, разрешит носить Георгии? Когда кавалеров уже и не осталось.

В войну носили старые солдаты Георгии, и даже был проект указа в 1944 году — но Сталин по неизвестным причинам не подписал.

Вон, а у Будённого все четыре. Ну, ему можно.

— Семён Михайлович, я ведь не просто так интересуюсь. Дело важное есть.

— Лошадь — она ведь умная. Ты к ней с теплом, и она тебе ответит, а слово — это всё сказки. Ты давай, Пётр, не темни, чего надо?

— Надо отвезти коней в Мехико. Тех, что примут участие в олимпиаде.

— Так они с наездниками поедут, я это точно знаю. Разговаривал с одним.

— Самолёт ведь.

— Ты знаешь чего?