Колхозное строительство 7

Сегодня утром полковник заходил — не их ротный, другой. Сказал, что присвоили ей звание майора и написали представление на орден Красной Звезды. Кадри прикрыла глаза. Радости сообщение не вызвало, наоборот — тревогу.

— А что с полковником Игнатьевым, с нашими? — неужели и он погиб?

— Кхм, ну, как сказать. Я сам точно не знаю. Игнатьев жив, в Москве, а роту перебросили назад в Новосибирск. Другой информацией не располагаю.

Видно было по лицу посетителя, что чего-то не договаривает.

— А что с заставой, выбили китайцев?

— Кхм, ну, как сказать. Ты выздоравливай, майор, китайцев выбили. Большего тебе знать не положено.

— Как на Даманском?

— Кхм, ну, как сказать. Пошёл я. Вот, от части тебе конфет прислали. Выздоравливай, и про Даманский забудь пока.

Ушёл этот непонятный полковник. Вот навёл тень на плетень — но догадаться-то можно, что, значит, опять китайцев причесали. Снова у них земля под ногами горела. Слухи ходят про какие-то лазеры. Непонятно только: если есть такое оружие, то зачем ребята головы там, на границе, сложили, почему нельзя было сразу из этих лазеров по соседям жахнуть?

— О! Конфетки! — опять Федька.

— Угощайся.

— Этот чего приходил? — зашуршал фантиками. Сладкоежка.

— Звёзды майорские принёс, — Кадри скосила глаза на тумбочку, куда полковник положил новые погоны.

— Везёт тебе, Кадри. И погоны майорские, и конфеты, и нога вон какая красивая, блестит вся.

— Дурак ты.

— А меня на комиссию завтра.

Событие двадцать пятое

О любви немало песен сложено, я слажаю вам сейчас ещё одну.

Валерия записала новую песню. Согласитесь, весьма странно для госпожи Новодворской.

Замминистра сельскохозяйственной промышленности СССР Юрий Алексеевич Гагарин прилетел в Алма-Ату по приглашению Петра Мироновича Тишкова — посмотреть на сверхлёгкие вертолёты и гирокоптеры конструкции Игоря Васильевича Бенсена и оценить их возможную пользу для своих целей. Узнав, что Юра летит в столицу Казахстана, с Байконура заявился его добрый друг и коллега — Володя Комаров. Любители всего нового в авиации, космонавты вместе поехали смотреть интересные летательные аппараты. Познакомились с Игорем Васильевичем и его помощником, немного прихрамывающим, но улыбающимся во весь рот Джином Минго. Юра уже знал, что одна из этих несерьёзного вида «стрекоз», вполне возможно, спасла Тишкову жизнь. Бенсен и Минго не только сделали вертолётик, который сейчас выделывал в небе над ними кренделя, но ещё и привели помощь, когда селевой поток чуть не убил Петра Мироновича и его семью. Юра успел привязаться к Миронычу, когда работал с ним в министерстве, бывал у него в гостях, подружился с его дочками, запускал в полёт под потолок маленького тёзку со склеенным из картона космонавтским шлемом на голове. Его собственные дочери Лена и Галя ходили с Машей и Таней в одну школу и часто бегали вместе в кино, нашли общий язык и жёны Лия с Валей. Гагарин жал авиаторам руки и твердил «спасибо вам, товарищи», даже не пытаясь объяснить, за что. Впрочем, вертолётики ему тоже понравились — после некоторой доработки они без труда могли таскать над полями и чащами пилота и наблюдателя — агронома или лесовода, а новая модель с мощным роторным двигателем даже была способна поднять небольшой бункер с удобрениями. Гагарин пообещал пробить по линии Минсельхоза финансирование для строительства завода. Делать «стрекоз» Тишков предложил в Павлодаре, где не так жарко и высоко, и меньше будет сложностей с доводкой и облётом. Бенсену было всё равно, где работать, и он был только счастлив, что скоро его машинки начнут выпускать. Джин же слегка расстроился, что придётся уезжать из Алма-Аты — у него уже почти перестала болеть нога, и он успел познакомиться здесь с футболистами, которые звали его постукать в мячик. Впрочем, Тишков успокоил его, что в Павлодаре футбол тоже есть. Когда прощались, Пётр Миронович предложил всем встретиться этим вечером снова, уже на концерте студии «Крылья Родины» с новой программой. Маша Тишкова очень просила, чтобы Юра и Володя обязательно пришли послушать — и конечно, Гагарин и Комаров никак не могли отказаться.