Колхозное строительство 8 (СИ)

Всю дорогу до Волгограда, а потом от Волгограда до этого Каскелена, они пробухали. Почти всю — только сегодня с утра помылись в туалете, причесались, побрились, хоть на людей стали похожи. А потом маялись до обеда. В карты уже не игралось — осточертели за четыре дня. Головы у всех побаливали, но Грач попытки «подлечиться» пресекал. Водку вчера вечером всю допили, а бежать в вагон-ресторан за бутылкой ни у кого не было денег. Потому отпивались чайком, сделав худой злющей проводнице недельную выручку.

Так весь хмель и вымыли горячим, невкусным, но сладким чаем. Вышли и окунулись в сорокаградусную жару. В вагоне тоже было не холодно, но все окна были опущены, и вонючий, пахнущий дымом и пылью воздух хоть чуть-чуть освежал, врываясь в купе. Здесь, на перроне, был ад — и не спрячешься никуда. Сказал же Соломоныч — сидеть. Сидели. Бубнили. Особенно надоел Крендель своим нытьём, ему даже Кот оплеуху отвесил — так достал.

Когда совсем отчаялись, и даже железный Кот предложил подождать внутри вокзала, как раз из деревянного, крашенного в коричневый цвет барака, гордо носившего имя «вокзал Каскелен», вышел милиционер в белой форме и направился к ним. Милиционер был местный — ну, в смысле казах. Хотя, может, и узбек, или киргиз — не знал Грач, чем они отличаются.

— Документики предъявили, граждане, — вальяжно подошёл, не представился, не козырнул, хоть и был в фуражке. Тоже белой. А вот кобура на ремне — вполне себе коричневая.

— А что мы сделали?! Туристы мы, — принялся ныть Крендель.

— Та шо мы зробили, товаришу милиционер? — поднялся Грач.

— Да не нравитесь вы мне, — старший лейтенант чуть отошёл и оглядел всю четвёрку.

— Ну, мы же не червонцы, чтобы всем нравиться, — хохотнул Грач, пытаясь разрядить обстановку.

Не вышло.

— Документики предъявите!

Ну, ничего предосудительного ещё не совершали. Трезвые. Васька Грач первым достал паспорт и протянул менту. С оговорками и ненужными вопросами, — а что, а зачем — все достали, наконец, паспорта и передали казаху. Или киргизу? Или узбеку?

Тот долго их разглядывал, смотрел на парней.

— Пошли за мной.

— Да что случилось-то, товарищ старший лейтенант? — забеспокоился Грач.

— Ничего не случилось. Вы ведь от Михаила Соломоновича? Ну, я буду вашим проводником.

— Ни хрена себе. А чего сразу… — начал Крендель, но его перебил Грач.

— А паспорта?

Мент-проводник ещё раз оглядел четвёрку.

— У меня побудут пока. Мало ли! Вам спокойней. Отдам на обратной дороге. Всё, хорош болтать, пошли. До темноты нужно километров десять сделать.

Глава 10

Событие девятое

Не понимаю, чем всем так не нравятся отечественные автомобили? Вон немцы ездят на отечественных автомобилях — и ничего, не жалуются.

— Штирлиц, вы что, русский? Почему не закусываете?

— Мюллер, мы, немцы, народ скупой!

Вечером был пир. Рахиль Хацкелевна Фрейдлина осталась ещё на денёк, тем более что вместо предметного разговора получилось предметное сидение на готовой продукции. Хорошо, что это были ковры, а не гвозди. Жуков на него всё же собак немного спустил — так, пару немецких овчарок. Так вот, там среди непечатных выражений была кое-какая, ну, смешная, скажем так, информация. Одно бомбоубежище переделали в участок по производству гвоздей. Оборудование ведь несложное — станок, компрессор да барабан с проволокой. По тревоге людей туда согнали, ну и смена тоже уже пришла. Народ заскучал и решил, что выпускать гвозди интереснее, чем сидеть и пялиться на голые стены. Пока отбой сыграли, дневную норму выдали. Потом на следующий день узнал Пётр, что то же самое и почти во всех ковровых цехах происходило. Люди решили научиться вязать эти узелки с помощью хитрого крючка. Министр местной промышленности потом докладывал, что больше ста девушек подали заявления с просьбой принять на работу в ковровые цеха. Вот, кстати, им-то новые лампочки больше всех пригодятся — ведь сидят в подвалах целыми днями, глаза ломают. Надо поскорее с нормальным светом решать.

Из-за этих дел все вопросы, касающиеся совместных публикаций и написания Лией кандидатской, обговорить не успели — Фрейдлина решила остаться ещё на день. Жена позвонила Петру и попросила Филипповну на помощь, готовить праздничный ужин. А чего, на самом деле праздник — живы ведь все. Не летают облачками водорода и углерода под настоящими облаками.