Колхозное строительство 8

Осталось четыреста восемьдесят тысяч человек – около трёхсот пятидесяти тысяч казахов и сто тридцать тысяч уйгуров.

Вишенкой на торте были полторы тысячи хуэев. Те же ханьцы, но мусульмане – что в Китае редкость. И ислам ещё какой-то с вывертом – не шииты, но и не сунниты в прямом смысле – а сунниты ханафитского толка. Наверное, чем-то отличаются.

С этими пока не решили, что делать. Было огромное желание отправить их назад, но Цинев, узнав, попросил оставить – будет кадры себе набирать. Пётру эта идея не понравилась. Как бы с точностью до наоборот не получилось, и среди этих полутора тысяч хуэйев не оказалось человек пятьдесят сотрудниками внешнеполитической и военной разведки Китая «Цин Баобу».

Тишков позвонил насчёт них Косыгину. Замотанный войной премьер завис на минутку – и выдал:

– Отправляй в Омск. Там после твоего изъятия части немцев даже дома пустые остались по деревням. Пусть там оседают. Если по всей области распределить, то быстро русскими станут, – потом опять завис. – Да, Пётр Миронович! Тут мне жалуются на тебя эстонцы – какую-то ахинею несут про геноцид.

– Снимайте с работы жалобщиков – я их предупреждал.

– Может, объяснишь?

– Борюсь с национализмом! – как объяснить про марши эсэсовцев, про геноцид – вот только русского народа? Про «неграждан». Про американские базы.

– Ну, вроде не подводил никогда, хоть и заносит временами. Хорошо. Предупрежу и потребую представить факты. Если не подтвердятся – сниму… ага, по ним вот ещё Цинева докладная есть. Тоже с твоей, поди, подачи.

– Не читал.

– Ну, он предлагает в их КГБ и милицию брать процентов на семьдесят русских или украинцев, а начальников – только русских. Как-то не по ленинскому принципу.

– Да, я с Георгием Карпычем разговаривал. Поверьте, Алексей Николаевич, так будет лучше. Вот кончится вся эта заварушка – и мы с Циневым подъедем, объясним.

– Договорились.

Интермеццо шестнадцатое

Никогда не следует злиться – от этого дрожат руки и сбивается прицел.

Полковник Танирберген Жалмагамбетович Жалмагамбетов, начальник УКГБ Алма-Атинской области, слушал на выездной коллегии в кабинете начальника городского управления КГБ города Чимкента доклады начальников отделов – и закипал. В милиции поняли распоряжение Тишкова по-своему. На Чимкентском химико-фармацевтическим заводе № 1 имени Феликса Эдмундовича Дзержинского вообще полностью устранились от расследования. Хотя ведь местным операм тут все карты в руки – нет, надулись и ушли в подполье. Сами же работники местных отделений КГБ и подключённые люди из шестого и седьмого управлений зашли в тупик. Выловили кучу распространителей наркотиков, и даже одного довольно крупного дилера повязали, но пропавший на заводе морфий – девять шестикилограммовых банок – канул бесследно. Хоть на самом деле выписывай из Москвы специалистов с «сывороткой правды». Не пойдут на это из-за такой ерунды! Не шпионы же, и не государственные преступники – всего-то, что морфий умыкнули. Какие-то дурачки местные, которые теперь даже, наверное, и не представляют, что с ним дальше делать.

Совещание уже подходило к концу, когда в дверь постучали, и лейтенант из молодых – полковник его и видел всего пару раз – вошёл и доложил: привезли из вытрезвителя человека, который говорит, что знает, где морфий.

– Ну вот! Мы тут милиционеров ругаем, а они нам дело раскрыли, – хмыкнул начальник УКГБ Алма-Атинской области, – Заводите.

– Мне Мироныч деньжищи обещал, – выдохнул одетый в вылинялые серо-чёрные спортивки с жутко отвисшими коленами кудлатый индивид в галошах и пограничной фуражке со сломанным козырьком.

Второго такого ещё и найти по всей республике не получится. Фрукт.

– Тебя как звать, голубь? – решил не орать полковник. Чего орать на пьяного? Кому поможет?

– Василий Иваныч! Я… мы… чтоб вас, – он пошатнулся. – Пить хочу.

– Как Чапаев? – хихикнул сидевший напротив начальника подполковник.

– Да! Мы, Чадовы – как Чапаевы. Тоже с Урал-реки.

– Василий Иванович, а за что вам Пётр Миронович деньжищи должен? – стоящий за спиной голубя лейтенант встряхнул его.

– Так я хочу дядьку своего, су… сук… ку, заложить. Воды дайте, – Василий Иванович огляделся в поисках графина. Везде ведь в кабинетах стоят – был и тут. Чешского стекла, хрустальный и красивый, с шестью, под сервиз, стаканами.

Разбил. Выпил, стал отдавать – разбил. Полковник Жалмагамбетов прикрыл глаза, чтобы всё-таки не заорать.

– Так что дядька?

– Уволил, сволочь. Ну, проспал пару раз – что, один я такой на всём свете?! Увольнять сразу! На поруки возьмите. Пропесочьте. А тут бац – под зад коленом. Сволочь! Он это морфий тяпнул. С Игорьком Трифоновым и Кайратом Жирным. Не помню фамилию – на «жир» как-то, вот все Жирным и зовут.

– Фамилия дядьки? – неужели вот так просто, такое дело? Это как бы и не генеральский чин.

– Сказал же – Чадовы мы.

– Иннокентий Семёнович Чадов, замдиректора по производству?

– Он, сволочь брюхатая.

– Игорь Степанович Трифонов – мастер заготовительного цеха?