Коллапс. Гибель Советского Союза

Мировоззрение Горбачева сформировалось на ленинских идеях и истории первых лет советской внешней политики. Обсуждая внешнюю политику в Политбюро и среди окружения в первые два года после прихода к власти, генсек говорил о необходимости «Брест-Литовска». Что он имел в виду? В этом городке на бывшей границе Российской империи большевистское правительство в марте 1918 года подписало унизительный договор о мире с кайзеровской Германией. Благодаря этому Ленин выиграл время для упрочения большевистской диктатуры — в обмен на громадные территориальные потери. Брест-Литовск стал метафорой всей советской внешней политики, примером того, как ленинский гений спас социалистический проект, совершив тактическое отступление во имя великого замысла. Горбачев использовал метафору, чтобы доказать необходимость такого же внешнеполитического маневра во имя реформирования социализма. Однако очень скоро выяснилось, что в его понимании этот маневр выходил далеко за рамки геополитических уступок. Горбачев хотел предложить противникам то, что они, по его мнению, не могли отвергнуть — совместное строительство нового миропорядка, основанного на «общих интересах» и «общечеловеческих ценностях». Вместо сталинской политики жесткого силового реализма и баланса сил советский лидер поставил в основу своей доктрины принципы универсальной морали и призвал идеалистов всех стран объединиться. Своей речью на Генассамблее ООН Горбачев синхронизировал предложение о перестройке миропорядка с началом экономических и политических реформ в СССР.

Горбачев не уточнял, по крайней мере, публично, каким будет будущее Восточной Европы. Он отлично знал, что страны региона, собранные сталинской железной волей в единый военно-политический блок, все больше подпадали под влияние Запада в экономике и финансах. Горбачев и другие реформаторы его круга винили в этом советскую политику предыдущих десятилетий. Они считали, что ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году помешал назревшему эксперименту по демократизации социализма не только в Праге, но и в СССР и других соцстранах. С учетом этого исторического урока Горбачев подвел принципиальную черту под прошлым: Советский Союз больше не прибегнет к насилию и перестанет указывать восточноевропейским союзникам, что им делать. Москва должна повести за собой других, считал генсек, только силой примера. Перестройка могла убедить народы Восточной Европы последовать за СССР, преодолеть текущий кризис и прийти к «подлинному», «демократическому» социализму. Вадим Медведев, введенный Горбачевым в Политбюро и ответственный за отношения с другими социалистическими странами, вспоминал, что генсек придерживался своего решения «до щепетильности». Со временем все поняли, что нет никакого смысла даже предлагать ему варианты, которые можно было трактовать как «вмешательство во внутренние дела» соцстран. Даже в окружении Горбачева бытовали разные мнения о разумности такой принципиальности. В конце концов, именно Москва установила сталинские режимы в Восточной Европе и регулярно вмешивалась, чтобы их сохранить. Почему бы теперь не поступить наоборот и продвинуть к власти сторонников Горбачева? Когда Горбачев в первый раз приехал с официальным визитом в Чехословакию в апреле 1987 года, чехи надеялись именно на это. Но, к их разочарованию, генсек не сделал ничего, чтобы изменить жесткую линию лидера этой страны Густава Гусака и поддержать какого-нибудь «чешского Горбачева». Многие сочли это упущенной возможностью[113].

Поначалу Горбачев уделял особое внимание встречам политико-консультативного комитета Варшавского договора, где обсуждалась коллективная безопасность Советского Союза и его восточноевропейских союзников. С оглядкой на то, что происходило в Западной Европе, советский лидер предложил углубить торгово-экономическое сотрудничество и интеграцию в рамках Совета экономической взаимопомощи (СЭВ). Горбачев знал, что участники Европейского экономического сообщества подписали Единый Европейский акт, тем самым запустив процесс политического объединения. Горбачев недоумевал: ведь Ленин предсказывал, что при капитализме «Соединенные Штаты Европы» невозможны. Почему это все же оказалось возможным, а при этом социалистическая интеграция отстает? Генсек надеялся, что Восточная Германия, Чехословакия, Венгрия, Болгария и Польша помогут СССР с модернизацией экономики, используя свой более продвинутый доступ к информации и технологиям на Западе. Одна из его излюбленных идей — создание восточноевропейского аналога «Эврики», совместного проекта ЕЭС в сфере электроники и высоких технологий. Ожидания Горбачева были наивны и не имели будущего. Народы и государства Восточной Европы тяготились зависимостью от Советского Союза и тянулись к западным странам, прежде всего к ФРГ. Никто из них не желал делиться приобретенными на Западе благами с советским «старшим братом».