Коллеги

— Я предлагаю легкой кавалькадой промчаться по окрестным весям и спеть серенаду Снежной королеве. А потом рыбку в проруби половить.

— Дельная мысль! — воскликнул Алексей и начал одеваться.

Ночь была сказочной, густо намалеванной чуть подсиненными белилами на черном фоне. Она ударила им в глаза, когда они выбежали на крыльцо, и потянула за ноги в свою глубину. Спустя минуту глаза привыкли и различили абстрактный орнамент лунного света на снегу, мелкую россыпь звезд, контуры домов. Максимов втянул носом воздух, почувствовал необъяснимый, таинственный запах весны. Он ощутил глубину ночи и необъятность земли, близость весны, близость любви и дальней дороги, ощутил свою молодость и силу.

Коллеги

Утром, в одиннадцать часов, когда они сидели за завтраком, зашел Зеленин. Он поднялся, как обычно, в семь часов и уже закончил обход больных.

— Привет, — сказал он. — Что собираетесь делать?

— Как что? Предем кататься.

— Завидую! А мне на прием идти.

— Ну-ну, — буркнул невыспавшийся Карпов. Саша смущенно потоптался, кашлянул и вздохнул,

— Очень интересные есть у меня больные, — промямлил он.

— Владя, передай-ка мне масло, — сказал Алексей.

— Такие сложные больные, вы себе не представляете!

— Что это там, шпроты? Давай сюда!

— Уверен, что любой стоящий врач заинтересовался бы этими больными.

— Шпрот, товарищи, любит, чтобы его ели с маслом.

— Вот, например, Иван Климаков. Очень странный анализ мочи, а клиники почти никакой.

— Налей-ка мне чаю, Владя, только покрепче.

— Очень странная моча, — безнадежно вздохнул Саша.

— Слушай, хозяин! — возмущенно сказал Карпов. — Может быть, теперь, к чаю, скажешь несколько слов про дизентерию?

— Чего ты хочешь, рыцарь? Говори прямо, — сказал Алексей.

— Я думал, — нерешительно протянул Саша и вдруг, будто набравшись храбрости, зачастил: — Может быть, посмотрим больных вместе, а, ребята? Так сказать, консультация столичных специалистов. Ты, Леша, как эндокринолог, ты же делал успехи в этой области, а Владик как высококвалифицированный хирург и уролог.

— Как вам нравится эта наглость! — воскликнул Карпов. — «Леша», «Владик» — тон-то какой! Я расцениваю это как попытку зверской эксплуатации заезжих туристов.

— Это не совсем так, друзья, — протянул обескураженный Зеленин,

— А по-моему, это забавно, — проговорил Максимов,

— Конечно, — обрадовался Саша, — это же страшно весело! Значит, договорились?

— Как с оплатой? — подмигивая Алексею, спросил Владька.

Саша растерянно замор'гал.

— Оплата? Конечно, оплатим. Я не подумал об этом. — И, поняв шутку, в тон Владьке ответил: — Что-нибудь придумаем. Сейчас сбегаю к бухгалтеру. Может быть, проведем по безлюдному фонду.

Владька захохотал:

— Люблю я этого дурака Сашку Зеленина!

По поселку были разосланы сестры и санитарки собирать больных. Вскоре в амбулатории образовалась небольшая очередь «сложных случаев». По дороге ребята еще немного поворчали что-то насчет «пауков, таящихся в глуши и затягивающих в свои сети…», но, придя в амбулаторию и увидев больных, стали серьезными. Тут дело уже было нешуточным — медицина есть медицина. Они разобрали халаты и уселись за столы. Карпов некоторое время ошарашенно смотрел на Дашу, но потом вздохнул и взялся за истории болезней. Максимов лихорадочно перебирал в уме свои познания по эндокринологии. Во время работы в порту он не думал об этом.

Зеленин был счастлив. Он называл друзей по имени-отчеству, обстоятельно докладывал о больных, высказывал свои суждения и почтительно замирал, когда Владька или Алексей начинали обследование. Потом пришло увлечение. О каждом больном спорили до хрипоты. Много прояснилось для Зеленина. Ум хорошо, а три — лучше.

Всех сложных больных из поселка они разобрали в тот же день. Зеленин наметил дальнейшую программу: втроем они обойдут на лыжах окрестные колхозы, лесные командировки и строительства.

— Мы будем сочетать приятное с полезным, — сказал он.

— Диагностические набеги, — засмеялся Максимов. На третий день после приезда в Круглогорье они возвращались с дальнего Гим-озера. Они шли по своей же лыжне и потому развили хорошую скорость. Карпов, как всегда, возглавлял, остальные двигались за ним в одном темпе, в точности повторяя взмахи его рук и стремительный шаг. В лесной тишине слышалось только поскрипывание лыж, креплений и дыхание людей. Все чаще в стене леса мелькали голубые прорези, и вот лыжники вынеслись на голый крутой холм, под которым в зябком свете ежилось Круглогорье. Огромное снежное пространство окружало поселок — крохотный пятачок. Друзья сгрудились на вершине холма и остановились. Страшновато было сразу, не подумав, бросаться под такой уклон.

— Пари, что не свалюсь! — предложил Карпов. Зеленин тронул Максимова за плечо:

— Лешка, действует на тебя это?

— Что это?

— Все это, Русь северная? Максимов пожал плечами и усмехнулся.

— Ты же знаешь меня, брюзгливого горожанина, поклонника мокрых переулков и модернизированных пивных.

— Ну посмотри на это! — Зеленин палкой показал в сторону.