Коллектив Майнд

Сколько она его ждала, когда перестала, как долго она с этим доктором? Почему? Где познакомились? Эти ненужные и мучительные вопросы буквально изъедали Паскаля. Кончилась бутылка. Организм, отвыкший от спиртного, осилил ее с большим трудом. Паскалю стало плохо, он кинулся искать туалет.

Приняв душ, Паскаль вернулся в гостиную. Голова кружилась, и пить больше не хотелось. Не полезло бы. Во рту было противно и горько. На душе также.

Какое-то время Паскаль размышлял, хочет ли он ее вернуть, несмотря на то, что она с другим? В отчаянии он считал, что готов и сможет забыть. Но алкоголь озлоблял. Нет, она была его женщина, только его. Теперь он так сказать больше не сможет, постоянно вспоминая проклятого докторишку. В голове представлялись картинки ее объятий. Ее и этого гада, доктора, объятий. Нет, он не сможет с этим смириться, не сможет с этим жить. Он слишком гордый! Потерял, так потерял. Эгоистичный внутренний голос отчаянно взывал: ты толковый симпатичный парень, теперь при деньгах, забудешь, найдешь себе другую, других. Голос разума спорил — прости ее, она здесь ни при чём! Ты сам во всем виноват! Его чувства все снова путали, хотели только ее, хотели повернуть время вспять и вычеркнуть из жизни этот период. Калейдоскоп любви, ненависти, тоски и алкоголя…

Паскаль не заметил, как уснул прямо в кресле в гостиной. Снился сон, в котором не было никаких терзаний и любви. Но все равно это был какой-то кошмар. Ему снились самолеты, крушения, пожар. Всё в красках, и всё так натурально. Мозг не смог забыть о тревоге, но убрал первопричину беды, старательно защищая нервную систему, настолько насколько был способен.

Айзек разбудил Паскаля в полдевятого утра. За полчаса до прихода управляющей. Надо было помочь другу грамотно изобразить из себя веджи. Что делать дальше, еще не решено, поэтому лучше было всё пока сохранить в тайне. Дверь оказалась не закрыта, Айзек зашел внутрь и увидел в гостиной страшный бардак.

— Паскаль, что ты натворил? Вставай, скоро придет твоя тетка! Где у тебя здесь пылесос? Господи, от тебя несет перегаром, как от алкаша. Ты спалишься сам и спалишь всех нас. Веджи не пьют!

Паскаль вскочил и осмотрелся. Абсолютно чужое ему жилье. Он абсолютно не помнил, как жил здесь больше двух лет. Столько техники кругом! Но, где здесь пылесос или хотя бы швабра, неизвестно.

Через десять минут швабра была найдена, стекло полностью собрано, бутылка выброшена в контейнер на улице. Айзек влил в Паскаля пол-литровый кофе американо, заставил съесть два бутерброда с сыром, и запах перегара частично исчез.

Управляющая опоздала на пять минут. Зайдя в гостиную, она удивленно уставилась на Айзека, перевела взгляд на разбитое зеркало и немного опухшего Паскаля.

— Здравствуйте! Это я разбил, извините, — уверенно начал Айзек. — Как ваши дела?

— Здравствуйте, Айзек. Дела мои нормально. А вы с чего вдруг к нам так рано? — голос управляющей был пропитан подозрительностью.

— Не к вам, а к Паскалю, — огрызнулся Айзек. — Мы собираемся прогуляться. Вернемся вечером. Или завтра утром.

Управляющая оторопело посмотрела на Паскаля, но тот согласно кивнул головой.

— Пошли, Паскаль. Ты кажется хотел навестить Викки?

Не дожидаясь новых вопросов от управляющей, ребята вышли из дома.

Комиссар Пеллегрини читал отчет о звонке управляющей Паскаля Дина в Агентство по поводу его ночного исчезновения. Немного странно, что она не позвонила и в полицию. Он уже знал, что Паскаль объявился.

Пеллегрини задумался: «Становится интересно. Не ночевал дома. Еще и запах алкоголя. Веджи не пьют. С чего бы это? Надо во всем этом разобраться. Надо вернуться в Монако и потолковать с этим Паскалем. И с управляющей. И, конечно, с совравшим Айзеком. Все это могут быть взаимосвязанные события».

Комиссар порылся в сводках происшествий за последние сутки. Вроде все чисто. Пара разбитых витрин и угнанный скутер. Посмотрел на всякий случай протоколы «Коммуны». Тоже все тихо. В Парижском хранилище был небольшой компьютерный сбой, скачок электричества, наверное, ничего интересного.

Кожаный диван, на котором Паскаль сидел в одиночестве, качался из стороны в сторону. Он снова налил себе виски. Обивка навязчиво прилипала к рукам, ногам и спине. Все тело, снаружи и внутри, становилось вялым и непослушным. Только не мозги, — они продолжали изрыгать нейрон за нейроном. Алкоголь — токопроводящий, а мысли — это ток. Даже если залиться по уши, некуда деваться, мозг все равно будет работать.