Коллекция бывших мужей

Матери Бог судья, а я не возьмусь ее судить.

Когда мне было лет двадцать, я спросила у деда:

— Ты знаешь, кто мой отец?

— Знаю, — признался он. — Не беспокойся, у тебя очень хорошая генетика. Слава богу, она не забеременела от ровесника или идиота какого, а соблазнила взрослого мужчину. — И спросил с легкой тревогой: — Ты хочешь знать, кто он, или познакомиться с ним?

— Нет, дедуль, у меня есть ты.

Но Матвей Петрович записал все данные о моем отце и держал их в сейфе, сообщив, что я в любой момент могу прочитать эту папку и делать с этой информацией все, что считаю нужным.

Пока я ее не доставала.

Дед с детства учил меня самостоятельности и ответственности за свою жизнь, за свои решения и поступки, поэтому, когда я закончила университет, он устроил меня на работу не в свою фирму — «не под крыло», как он сказал, а к своему знакомому в серьезный холдинг. Первые два года я вкалывала, как коняшка, завоевывая авторитет, нарабатывая навыки, профессионализм и необходимые связи.

Потом стало легче, да и не хотелось мне отдавать жизнь только работе и карьере и, если честно, не особо и увлекала та работа.

Несколько лет назад дед весьма выгодно продал свой бизнес, объяснив нам с Альбиной это свое решение тем, что никогда не собирался делать его семейным и тем самым перекрывать нам с ней возможности своей собственной реализации. Он считал, что и Альбина, и особенно я должны сами выбирать свой путь и то направление, которым хотели бы заниматься в жизни. Альбина с огромным удовольствием ринулась в новое дело, открыв сеть кафе.

Ну а Матвей Петрович окончательно перебрался жить за город в прекрасный поселок, в котором построил очень симпатичный дом, не усадьба бабушкина, но тоже вполне серьезный домик с красивым ухоженным участком, с великолепной баней и чудесным гостевым домом — красота обалденная!

У него есть подруга, и они с ней частенько путешествуют, в основном по Европе, дальние странствия Матвей Петрович не очень жалует.

А я давно осталась в нашей московской квартирке жить одна.

Странно приходят воспоминания — подумалось мне — рваные какие-то, кусками то про деда вспомню, то про мать. Все же есть, наверное, у меня к ней какие-то потаенные претензии и комплексы детские, раз так много о ней думаю.

Да даже если есть — бог бы с ними! Ни разбираться, ни думать об этом не собираюсь — само пройдет. А если не пройдет, то Альбина объяснит, что с ними делать и как управляться.

Я улыбнулась — стоило вспомнить Альбину, как сразу тепло становится и радостно — она у нас такая: оптимистка неугомонная и настолько мудрая, что порой как что-нибудь изречет, смотришь на нее, вытаращив глаза, и думаешь: «Господи, как оказывается просто, а люди вокруг этой проблемы целые трактаты накрутили!»

Я разулыбалась еще шире, вспомнив один разговор из разряда тех самых открытий.

За пару дней до ее свадьбы с Мартинесом мы с тетушкой разговаривали в моей «девичьей светелке», как называет мою комнату в московской квартире дед, вот там по девичьим-то душам и беседовали, и я спросила ее о том, что уже несколько лет мучило меня невысказанностью:

— Альбин, а ты не жалеешь, что не вышла замуж в молодости? — И, набравшись смелости, спросила о самом главном для себя: — Что потратила свою жизнь и лучшие годы на меня, не родила своих детей?

— Да ты что, с ума сошла?! — ахнула, поразившись, тетушка и сразу же догадалась: — Ты что, об этом думала, да? Тебя это беспокоило?

— Наверное, — уклончиво ответила я.

— Глупенькая. — Альбина поцеловала меня в макушку, а затем заглянула мне в глаза. — Ты моя доченька и всегда ею была, ты мой настоящий ребенок, это же очевидно. Так что я счастливая мать, у меня прекрасная дочь, умница-красавица, — и прижала мою голову к своему плечу, еще разок поцеловала.

Мы посидели немного молча, она поглаживала меня по голове. А потом вдруг усмехнулась: