Коллекция бывших мужей

В кровати мне было душно, неудобно, маетно, и я ворочалась с боку на бок, пытаясь найти удобную позу, и главное, пе-рес-тать думать о Башкирцеве! Немедленно!

Каждой клеткой своего тела, всеми вывернутыми наружу нервами я чувствовала его близкое присутствие, и это чувствование билось во мне пульсацией крови…

Нет! Я так не хочу! Это кошмар какой-то!

Резко отшвырнув одеяло, я села на кровати, включила лампу на тумбочке, посмотрела время на телефоне, вздохнула и выбралась из постели.

Обычно, если не спалось, я шла в кухню, попивала успокаивающий травяной чаек, могла и поесть чего вкусненького или телик посмотреть, но сегодня успокоительная обитель кухни мне недоступна — стоит мне там обосноваться, как притащится следом Илья — вот сто пудов! — и придется с ним разговаривать, и совсем не о трупах. Я же вижу, как ему не терпится побеседовать со мной начистоту «за нашу жизнь» и задать свои вопросы.

Обойдется!

Я подошла к окну и посмотрела на темную улицу за стеклом.

Лето. Люблю лето. За свободу, простор, за солнце, да просто так люблю, и все! Летом прошлого года я приехала в этот город, оставив за спиной, в прошлом, Москву и Илью Башкирцева, решив начать совсем новую жизнь.

Новую жизнь я начала. Понравилась ли она мне?

Одинокая машина проехала по дороге, осветив фарами старый тополь.

Я помню этот тополь с детства, когда приезжала сюда к бабушке, он и тогда уже был старый, а сейчас и вовсе древний дед.

А вот мой дедушка.

Про деда было хорошо думать, я его так люблю, что каждое воспоминание о нем согревает теплом и устойчивой радостью.

Деду моему нынче восемьдесят один год, но он бодрячок еще тот — выглядит лет на шестьдесят, не больше, и находится в великолепной физической форме — делает серьезную силовую зарядку и каждый день проходит пять километров по поселку, в котором живет.

Я очень надеюсь, что он будет жить долго-долго.

Ни о каком ином варианте я даже думать не собираюсь!

Дедуля мой, Юдин Матвей Петрович, личность, я бы сказала, масштабная, государственная и совершенно точно уникальная!

Когда он молодым инженером после института пришел на завод, его сразу же назначили начальником цеха. Должность, ясное дело, не для пацана сопливого, только-только со студенческой скамьи, но на нее требовался человек с высшим образованием, а свободных штатных единиц не имелось. Вот и назначили Матвея Юдина.

А он не просто справился, он быстро разобрался, что тут к чему на этом посту, и оказался толковым руководителем: и с рабочими поладил, да и начальство успокоил.

Вот с этой должности и началась работа Матвея Петровича, и дослужился он до директора завода всесоюзного значения, с выходом на мировые рынки, со своей уникальной продукцией.

В двадцать четыре года женился на девушке Ангелине, работавшей в секретариате управления завода младшим секретарем. Через год у них родилась девочка Альбина, а через десять лет девочка Виктория.

Заняв пост директора, Матвей Петрович работал бесконечно много и дома появлялся только ночевать, но здоровый режим жизни старался соблюдать и себя держать в форме, никогда не курил и не разрешал курить подчиненным на собраниях, старался по заводу ходить пешком из цеха в цех, питался регулярно, не отодвигая обед из-за важных дел.

В подростковом возрасте мне казалось, что дед настолько умный и значимый, что никому невозможно постичь масштабов его разума.

А все от того, что Матвей Петрович никогда не нервничал до сердечных приступов и валидола с нитроглицерином, что бы ни случалось у него на работе и какой бы аврал с кошмаром ни происходили на заводе — он всегда оставался сосредоточенным, уравновешенным и внешне казался совершенно спокойным. Много позже я поняла, что это его особенный склад воли и характера — занимаясь каким-то делом, он погружался в созерцательное состояние, я бы даже сказала: медитативное, видел перед собой четкую цель и выполнял все тщательно продуманные шаги для ее достижения.

Думаю, благодаря этой спокойной внутренней созерцательности он сумел сохранить свое здоровье и такой жизненный тонус. Потом он не раз говорил и повторял мне:

— Работа, Киронька, это не вся жизнь, человек гораздо объемней лишь одного дела, что он делает.

Единственное, что с бабушкой ему доставалось. Вот кто-кто, а она могла его допечь до потрохов так, что он срывался и в сердцах просто уходил от нее подальше. Я как-то его спросила:

— Зачем ты на ней вообще женился?

— Тогда она такой не была, — улыбнулся он.

— Так развелся бы, когда она стала такой, — недоумевала я.

— Нет. Она нуждается в защите и опоре в жизни. Другой опоры, кроме меня, у нее нет. И Киронька, я ее любил. Это просто.

Вот есть такие уникальные люди, для которых любить — это просто. Я, к сожалению, к их числу не отношусь.

Мне рассказывала тетя Альбина, что она никогда не слышала, чтобы родители ругались — мать ее доставала отца в своей излюбленной манере ужасно, он же предпочитал не отвечать. Но иногда не выдерживал, говорил что-то резкое и уходил в кабинет. А однажды она случайно услышала их разговор ночью на кухне. Дед тогда сказал бабушке: