Коллекция геолога Картье

— Так, так, понятно, — зло ухмыльнулся Парсонс. — В этих идеях нет ничего нового. Их импортирует в Соединенные Штаты большевистская Россия, притом в золотой упаковке. Разумеется, я не могу подозревать вас в корысти, Хантер, ни вас, ни Нельсона. Патент на ваш метод разделения урана принес бы вам миллионы. Вы просто жертва самой примитивной пропаганды. Что же, бывает, что и человек травится ядом, который разбросан для крыс.

— Я ответил вам на ваш вопрос, мистер Парсонс.

— Да, Хантер, ответили… И все же вы не оставите работу в лаборатории министерства обороны и немедленно займетесь проверкой и доработкой вашего метода. Урановая руда будет вам предоставлена в любом количестве. Сколько вам требуется?..

Хантер встал с кресла и направился к двери.

— Профессор Хантер, — крикнул вслед ему Парсонс, — дело идет о судьбе вашего сына!

Хантер невольно остановился.

— Что, что такое? — В голосе его звучало тревожное изумление. — О судьбе моего сына?..

— Именно, Хантер, о судьбе вашего единственного сына Ричарда.

Хантер вплотную подошел к Парсонсу, тот чуть отклонился, словно опасаясь удара по лицу.

— Это что — шантаж?

— Ну зачем же так резко, Хантер: шантаж! Не скрою от вас, однако, что высокие цели, к которым мы стремимся, оправдывают многое…

— До вас эту фразу не раз говорил Геббельс, а проводило ее в жизнь гестапо.

— Видите ли, Хантер, я не принадлежу к тем, кто безоговорочно осуждает ныне покойный германский фашизм, но дискутировать на эту тему не собираюсь. У нас с вами есть дела поважнее.

Он сел и жестом предложил сесть Хантеру.

— Мне известно, — начал он эпическим тоном, — что ваш сын Ричард, молодой ученый, сделал шесть лет назад интересное и практически важное открытие в области электроники. Он на хорошем пути и годам к тридцати пяти, по всей вероятности, получит профессорскую кафедру. Разумеется, если вы не будете слишком строптивы, Хантер…

Парсонс глубоко вздохнул, как человек, силой обстоятельств вынужденный причинить неприятность своему ближнему.

— Я напомню вам, Хантер, одну печальную страницу вашей биографии… Двадцать третьего ноября 1953 года. Глубокая ночь. Вы сидите, склонив голову, у постели умирающей жены. Она в полном сознании и ждет вашего ответа на свою последнюю, предсмертную просьбу… Знайте же, Хантер, нам известно, в чем состояла эта просьба!..

Хантер не глядел на Парсонса, он сидел ссутулясь, опустив подбородок на грудь.

— Вы лжете, — простонал он, не поднимая головы, — вы не знаете, не можете знать предсмертных слов моей Луизы…

— Я знаю, Хантер. Жена заклинала вас отдать — подарить — ваше открытие в области электроники вашему неудачнику сыну, который не проявлял ни малейшей склонности к научному мышлению и никогда не переходил границ ученического прилежания. Чтобы проложить ему путь в науку — точнее, к научной карьере, — надо было снабдить его солидным открытием. Об этом-то и молила вас, Хантер, жена в последние свои минуты. Ей было известно, что в ту пору вы как раз завершили важную работу в области электроники. Она просила вас об этом и ранее, еще до своей смертельной болезни, — а ваш сын попросту грубо требовал этого от вас, — но вы, человек строгих моральных правил, решительно отказывали им в этом. Вы не считали возможным идти на такую ложь, не желали строить на лжи благополучие вашего сына. Но у смертного одра жены вы не устояли, Хантер, и дали клятву…

— Молчите же, молчите, вы, низкий человек! — с болью выкрикнул Хантер. — Кто дал вам право… вмешиваться в мою личную жизнь!

— Я кончаю, Хантер. Спустя полгода после смерти вашей жены Ричард Хантер стал известен в науке своим блестящим открытием в электронике. Если кто и подивился этому, то лишь ближайшие знакомые вашего сына да его университетские преподаватели. Они-то знали пределы его возможностей, но рассудили, что в конце концов всякое бывает и тут, быть может, сказалась хорошая наследственность… Так бы все и осталось, дорогой Хантер, тем более что вы, верный своей клятве, и в дальнейшем не обходили своего сына Ричарда разными научными подачками. Но теперь, сегодня, Хантер, страна вынуждена призвать вас к ответу…

— А я объявлю все это ложью, клеветой! — исступленно вскричал Хантер. — Я заявлю, что вы руководитесь простой сплетней, что у вас нет никаких доказательств!..

— Не обманывайте себя, Хантер. Вы крупный ученый, ваши труды всегда имели военное значение, и наше учреждение, естественно, давно интересуется вашей личностью. Я знаю вас, Хантер, так, как если бы был вашим родным братом. Когда я явился сюда, я нашел здесь обширное досье, содержащее описание чуть ли не каждого дня вашей жизни. Так, к примеру, о вашем ночном бдении у постели умирающей жены во всех подробностях рассказано в донесении сиделки. Она находилась в соседней комнате, дверь которой предусмотрительно оставила приоткрытой…

— О-о!..

— Я обнаружил в досье также ваши собственноручные записи, сделанные в ту пору, когда вы работали над своим открытием, великодушно уступленным позднее Ричарду Хантеру…

— Так вот почему я не мог отыскать их! Да это же настоящая западня!