Коллекция ночных кошмаров

– Вряд ли. Чего ему там делать? Если они с Енькиной напортачили, так он туда, наоборот, ни за что не вернется. Я бы на твоем месте попытался пообщаться с Любовь Федоровной. Вдруг она снова вспылит и выдаст что-нибудь полезное?

– А ты сам не пробовал с ней общаться? – Яна смутно представляла себе цивилизованную беседу с Любовью Федоровной. Она отлично помнила, как та отчитала Веру за самый невинный вопрос.

«Кстати, Вера! Вот кто может поподробнее рассказать мне о Енькиной, – сообразила Яна. – Если, конечно, захочет рассказать. Может быть, в знак признательности скормить ей какую-нибудь историю? Например, как Сланальп спасал Федоренкова из плена Запорожца? За такой рассказ Вера на многое пойдет».

– Чтобы я разговаривал с Енькиной?! – воскликнул между тем Сергей. – Да с ней вообще невозможно разговаривать.

– А как же я?

– У тебя привилегия невесты. Ты ищешь пропавшего жениха, и это невероятно романтично.

– Да уже все знают, что у Федоренкова было как минимум три невесты, – фыркнула Яна.

Кудияров, который был не в курсе последних событий, неожиданно смутился и опустил ресницы.

– Я всегда считал тебя единственной, – натянуто улыбаясь, выдавил он из себя и нежно похлопал Яну по руке.

– А нас действительно было только три невесты? – мрачно спросила она. – Не пять и не восемь?

– Ты расстроена, поэтому преувеличиваешь.

– Если что, могу я тебе позвонить? – спросила Яна, посмотрев на часы.

Ей страстно хотелось пересказать то, что она только что узнала, Маше. Может быть, если подруга не застрянет в своей конторе, они еще успеют в институт. Как раз к концу рабочего дня.

* * *

– Только я поеду первой, – сказала она Маше по телефону, выложив сначала последние новости. – Попробую заранее расспросить Веру. Может быть, она подскажет мне, где находятся болевые точки Енькиной. Мы на них нажмем…

– Она пискнет и упадет замертво, – закончила за нее Маша. – Ладно, не дрейфь, чтобы две умные, сильные женщины не справились с какой-то Енькиной? У нее даже фамилия несерьезная.

Дождь зарядил с самого утра, потом перестал, а теперь опять принялся за дело. Погода словно копировала настроение Яны – едва вдруг выглядывало солнышко, как тучи снова заслоняли его.

– У Енькиной нет болевых точек, – сообщила расстроенная Яна, как только Маша подъехала к зданию института.

– То есть твоя Вера о них просто не знает, – возразила Маша, выбравшись из машины и сразу же наступив в лужу. – Она тебе ничего полезного не поведала про Любовь Федоровну?

– Лишь одно. Что муж у нее никакой не деспот, – ответила Яна.

– Но о том, что он деспот, тебе даже Сланальп говорил, – Маша достала из машины огромный зонт и раскрыла его над собой и Яной. Мир сразу стал бело-розовым и не таким противным.

– Вера сказала, что это неправда. Про мужа.

– Но в прошлый раз она сама тебе говорила, что это правда, – нахмурилась Маша.

– В прошлый раз мы еще не познакомились как следует, и она просто поддерживала расхожую байку. Кстати, непонятно, откуда эта байка взялась. На самом деле муж Енькиной – маленький, старенький безвредный антиквар, она его совершенно не боится.

– Возможно, она просто неуравновешенная, – высказала предположение Маша. – И чтобы оправдать свое нервное поведение, сама сочинила историю про мужа-тирана.

– Ой, Машка, вон она! – неожиданно воскликнула Яна, схватив подругу за руку. – Это Енькина! Еще рабочий день не закончился, а она уже выскочила. Смотри, семенит и не смотрит по сторонам, только себе под ноги.

– Плохо, что у нее в руках зонт, – философски заметила Маша, проводив взглядом стаю ворон. – Она может использовать его как оружие. Если мы ей вдруг не понравимся, сложит его и – бац, бац!

Через несколько минут выяснилось, что ни Маша, ни Яна Енькиной действительно не нравятся.

– Почему вы пристаете ко мне со своим Федоренковым? – взвизгнула Любовь Федоровна, тряся от негодования головой. Кособокая прическа тряслась вместе с ней. – Я не знаю, где он может быть! Я не имею к нему никакого отношения!

Она еще верещала некоторое время, будто цикада, но тут Яна внезапно спросила:

– Что там у вас случилось на Слепом озере? А, Любовь Федоровна?

Енькина замолчала так резко, словно ей в рот со всего маху вогнали кляп. Она стояла и смотрела на Яну со священным ужасом, потом икнула и спросила:

– От… Откуда вы знаете про Слепое озеро?

– От честного люда, – проворчала Маша, ненавидевшая истеричек.

– Знаем, и все, – отрезала Яна. – И после этого вы будете говорить про нашего Федоренкова?

Тут Любовь Федоровна зарыдала. Она рыдала так громко, так басисто, так страшно, что подруги испугались всерьез. Маша попробовала подтолкнуть ее к своей машине, но сделала только хуже. Енькина, даже не потрудившись сложить зонт, стала размахивать им направо и налево, жутко подвывая при этом.

– Я оракул, – воскликнула Маша. – Я предвидела все, что произойдет. – И, вспомнив про стаю ворон, добавила: – Я авгур! Что нам теперь делать?

В этот момент Яна бросила взгляд на здание института и увидела Веру, которая курила под козырьком. Конечно! Разве эта женщина пропустит хоть одно происшествие? У нее нюх, как у лисицы.