Коллекция: Петербургская проза (ленинградский период). 1960-е

— При чем тут бабушка, какое мне дело до его бабушки…

— Не знаю, просто странно, он от этого ни капли не побелел.

Агроном вскочил и перебежал комнату по диагонали.

— Ну, хорошо. Оставим в покое бабушку. Но зачем тебе понадобилось все это?

— Что?

— Выходить за него замуж!

— Он сделал мне предложение.

— Но я, я тоже делал тебе предложение.

— Тебя тогда не было.

Агроном отбежал к окну и уткнулся лбом в стекло.

Гипнотизер включил фонарь, по комнате закружились белые хлопья.

— Там не будет снега? — спросила она.

Агроном подбежал к тахте.

— Да, да, не будет снега! — набросился он на нее. — Не будет зимы, не будет травы, не будет грибов, сена, лугов, полей… А будет жара, такая жара, ну как в бане! Будут змеи, крокодилы… москиты!

— Что за москиты?

— Вроде комаров!

— Ну, комары меня не очень любят.

— Ну, а крокодилы? Представляешь, даже и не выкупаться — вся река в крокодилах.

— Интересно, если приручить крокодила…

— Чепуха!

— И не чепуха… — вмешался гипнотизер. — Я читал: один туземец…

— Заткнитесь вы со своим туземцем! — заорал агроном.

— Я что, я — молчу…

Гипнотизер обиженно засопел.

— Вот и молчите, — огрызался агроном.

— Не кричи на него, — сказала Улыбка.

— Да кто на него кричит? А ты опомнись, опомнись, пока не поздно, подумай…

Он бегал по комнате, а фонарь все крутился, и комната проваливалась куда-то. Агроном разводил руками и поднимался над столом. Он летел по диагонали, покружил вокруг фонаря, уселся на шкафу, поболтал ногами… и вдруг с огромной скоростью понесся прямо на фонарь.

— Остановись!

Она вскрикнула, агроном расхохотался, комната ухнула.

На полу валялись осколки фонаря.

— Что же ты наделал? — протяжно заговорило над головой.

— Я говорила ему летать потише, — отвечала она.

— Им этого не объяснишь, — пробормотал гипнотизер.

Она ползала по полу, собирая осколки в подол.

Агроном лежал, и лица его видно не было. Она дотронулась до него.

— Ты разбился? — медленно спросила она. — Не надо было лететь на свет.

— Им этого не объяснишь, — пробормотал гипнотизер. — Они живут только сутки и ничего не успевают познать. Уже ночь, и он прожил свое…

— Он разбил фонарь, куда же полетят остальные?

— Остальные полетят в костер, — протяжно заговорило в дальнем углу.

— Потушите костер, потушите костер, потушите…

— Вы сами зажгли его…

— А-а-а-а-а-а-а-а…

Гипнотизер накрывал на стол.

— Проснулась? А не выпить ли нам чайку?

— А где агроном?

— Вон.

Агроном лежал на ковре, и лица его видно не было.

— Разбился… — прошептала она.

— Почему же разбился? — важно проговорил гипнотизер. — Я его усыпил. Уж больно расшумелся, пусть проспится…

— Старый болван, — сказал агроном.

— Так быстро? — огорчился гипнотизер. — Впрочем, такого психопата не так легко усыпить… Чай будешь пить?

— Буду, — проворчал агроном.

— Тогда вставай. Ты как пьешь-то — вприкуску или внакладку?

— Внакладку.

Они сидели за круглым столом, мерно вращался фонарь.

— Самое главное — не читать лежа… — сказал гипнотизер.

— Я всю жизнь читаю лежа, — возразил агроном.

— То-то и видать, — заметил гипнотизер.

— На зрение не жалуюсь, — заявил агроном.

— Это смотря что читать, — усмехнулся гипнотизер.

— Не все ли равно? — упрямился агроном.

— Нет, не говори. Вот у меня две соседки, с десяти лет читали лежа, а в пятнадцать были уже в очках.

— Я всю жизнь читаю лежа, — повторил агроном.

— Дурак! — обозлился гипнотизер.

Помолчали. Гипнотизер взял газету.

— Ай-яй-яй!..

— Что случилось?

— Трагическая гибель Рене Лекомба… — прочитал гипнотизер. — Париж. Во время шторма в районе Азорских островов погиб французский мореплаватель Рене Лекомб, который пытался в одиночку переплыть в небольшой лодке Атлантический океан…

— Доплавался, — сказал агроном.

— Любил плавать в одиночку… — сказал гипнотизер.

— Рене Лекомб… — повторила Улыбка.

Было рано. Выпал первый снег. Солнца еще не было, но снег был розовым и потому казался теплым. Тихие и розовые стояли деревья. Небо было очень низким и только у самой земли освещалось мягким розовым светом.

Массай шел сзади, Улыбка чувствовала, что идет он в ногу и наступает на ее следы.

Было тихо и очень много воздуха. Ветра не было, но воздух будто откуда-то прибывал. Из подворотни одного дома выскочил совсем молодой вислоухий щенок. Увидав снег, он сделал стойку и с громким лаем стал хватать снег зубами.

Массай издал победный клич и, держа зонтик наперевес, огромными прыжками кинулся на щенка. Щенок восторженно взвизгнул, и, дружно лая, они помчались вдоль по улице.

Два мальчика проводили их глазами и, забыв про все на свете, побежали следом. Мужик перестал шататься и долго протирал глаза.

И только серенькая прозрачная женщина ни капли не удивилась.

«Ну, что ж: негр, щенок, розовый снег…»

Если бы пробежал тигр, она тоже бы сказала: «Ну, что ж…»

«И правда, ничего странного», — подумала Улыбка.

Платформа была совсем пустая, но розовый снежный ковер уже густо прошивали черные пунктиры следов. Массай хотел взять щенка с собой — ему не разрешали. Он горячился и показывал документы — но ему не разрешали…