Коллекционер

– Через месяц у меня будет несколько сигнальных экземпляров. Я подпишу один и пришлю вам.

– Здорово. Я тут же стану ее любимым братом.

– Держу пари, вы уже ее любимый брат. Вы ее выслушиваете, и даже когда дела плохи, дарите что-нибудь на счастье.

– Развернитесь.

– Что?

Он покрутил в воздухе пальцем.

– Нет-нет, круто развернитесь.

На этот раз палец быстро дернулся.

Она почувствовала себя глупо, но все же быстро покружилась.

– Еще раз. Руки вверх, постарайтесь увлечься тем, что делаете.

Он включил музыку, чтобы отвлечь ее, помочь стать естественной.

– Так лучше. Замрите в этой позе, рук не опускайте. Ваш отец служил за океаном?

– Раза два. В Германии. Но тогда я была совсем маленькой и ничего не помню. А в Италии было славно.

– Ирак?

– Да, а вот это уже было скверно. Он дислоцировался в Форте Ли в Виргинии. Так что мы там жили.

– Тяжко.

– Армейская жизнь не для слабаков.

– А сейчас?

– Стараюсь не быть слабачкой. Но вы спрашиваете, что он делает сейчас? Вышел в отставку, и они переехали на Аляску. Им там нравится. Купили небольшой магазин, едят бургеры с лосятиной.

– О’кей… Свободнее! Снова тряхните волосами. Вы там бывали?

– В Джуно? Пару раз. Устроилась на работу в Ванкувере, потом отправилась в Джуно. Нашла место в Миссуле, а когда работа закончилась, снова добралась до Джуно. Бывали там?

– Да, это потрясающе.

– Точно.

Она мысленно представила себе город.

– Все равно что другой мир. Новая планета. Не ледяная планета Хот, но что-то вроде.

– Что?

– Хот, ледяная планета. «Звездные войны», «Империя наносит ответный удар».

– Ах, да…

Видимо, не слишком рьяный фанат «Звездных войн», решила Лайла и вернулась к прежней теме.

– Что вы рисовали на Аляске?

– Пейзажи, ибо только безумец откажется от такого. Одну из женщин инуитов в образе Снежной королевы, возможно, правительницы ледяной планеты Хот, – добавил он, чем заработал ее сияющую улыбку.

– Почему у вас в основном женщины? Вы пишете много и разное, но почему по преимуществу женщин – и такие причудливые сюжеты? Либо добрые, вроде ведьмы, играющей на скрипке посреди луга, либо русалки, пожирательницы мужчин.

Его взгляд изменился. От пристального, видящего ее насквозь, до более спокойного, исполненного любопытства.

– Почему вы считаете, что женщина на лугу – это ведьма?

– Потому что там ощущается власть и ее наслаждение этой властью, не меньшее, чем музыкой.

– Вы правы. Она застигнута в момент слияния: ее музыка, ее волшебство. Если бы картина по-прежнему была у меня, я бы отдал ее вам, потому что вы все это поняли. Но куда бы вы ее повесили?

– Это небольшая проблема, – согласилась она. – Но еще раз, почему почти всегда женщины?

– Потому что они обладают силой. Жизнь исходит от них, и в этом их волшебство. Пока этого достаточно.

Он отбросил карандаш.

– Нужно найти подходящее платье. Что-то, что обладало бы неким движением.

Поскольку она не была уверена, что он согласится, то не спросила, можно ли посмотреть, что он нарисовал. А просто подошла и посмотрела.

О… Ее лицо, тело – в самых разных ракурсах…

– Проблема? – спросил он, увидев ее растерянность.

– Как отражение в трельяже примерочной…

Она повела плечами.

– Вы слишком много видите.

Он увидит больше, когда уговорит ее позировать ню, но не все сразу.

– Итак…

Он снова взял стакан с кофе.

– Теперь дела.

– Вам необязательно помогать мне с делами. Я получила новое платье.

– Все равно мне нужно забрать почту.

Он оглядел мастерскую.

– И нужно выйти отсюда.

– Да, конечно, дайте мне минуту.

Оставшись один, он вынул телефон, снова включил. Увидел дюжину сообщений, видеосообщений и эсэмэсок, отчего мгновенно разболелась голова. Положительно необходимо выйти.

Все же он задержался, чтобы ответить на несколько самых важных посланий, и убрал телефон. Вышла Лайла – в капри и топе, в которых пришла сюда.

– Платье в сумке. Я действительно могу его забрать?

– Да. Это же не мое платье.

– И все же…

– Я же сказал, возьмите.

– Но у него должна быть владелица, она его не потребует?

– Его оставила Хлоэ… а может, Кора, сто лет назад. И она, кем бы ни была, знает правила. Если оставить вещи здесь больше чем на два месяца, – он мягко подтолкнул ее к лифту, – они либо окажутся в гардеробной, либо в мусоре. Иначе тут бы все было ими завалено.

– Сурово, но справедливо. Кора. Сестра? Модель? Подружка?

– Единокровная сестра со стороны отца.

И поскольку одно из сообщений было от Коры, его мысли снова вернулись к Оливеру.

– Завтра выдадут его тело.

Она коснулась его руки:

– Это хорошо. И означает, что вы сможете заказать заупокойную службу, попрощаться.

– Это означает эмоциональный цирк. Но что тут можно поделать? Ни к чему вытаскивать метлы, пока слоны не закончат танец.

– Понимаю, – ответила она, немного подумав. – Вы нелестно отзываетесь о семье.

– Сейчас я чувствую, что немного устал от своей семьи.

Он схватил ключи, темные очки, маленький матерчатый мешочек.

– Положите в свою сумку. Это для почты.

Она не могла поверить, что для почты нужен мешок, но послушалась.

Он сунул ключи в карман, нацепил очки.

– Просто такое тяжелое время, – заметила она.

– Вы не представляете.

Он повел ее на улицу.