Коллекционер чудес (СИ)

– Этот пес тут в честь того Пафнутия? – предположила Аурика. Собака ей понравилась: она напомнила Хвата, который жил в будке рядом с флигелем сторожа. Гроза всей округи, Хват обожал Аурику, и, когда она появлялась возле его будки, всегда выбирался, грохоча тяжеленной цепью, потом бухался на спину, раскидывал в стороны лапы и приглашал чесать брюхо. Когда Аурика покидала дом, Хват тоскливо завывал, вскинув к небу громадную уродливую морду, словно чувствовал, что она уходит навсегда.

– Совершенно верно, – кивнул Вернон. – Здесь все очень верноподданное, символичное и монархическое.

Официант притащил здоровенный поднос, на котором, поддетое на специальные металлические рогатки, красовалось громадное вепрево колено: смуглое, ароматное, истекающее прозрачным соком. На подносе под коленом лежали маринованные овощи всех сортов и несколько соусов в белоснежных мисочках.

Запах действительно был просто невероятный, от него даже голова закружилась. Только теперь Аурика поняла, насколько проголодалась. И отчего-то ей стало очень весело.

– Ну, вот, – довольно произнес Вернон. – Берите вилку, нож и отрезайте себе кусочки. Тут все просто и по-свойски, так что не стесняйтесь. Приятного аппетита!

Тарелок действительно не было. Глядя, как Вернон лихо орудует столовыми приборами, Аурика решила, что тоже не будет скромничать.

– Вы очень скептически отозвались о верноподданном, – сказала Аурика, когда первый голод был утолен, а официант принес еще глинтвейна и выставил на стол вазочку с огненно-рыжими мандаринами.

Доктор усмехнулся, но усмешка вышла печальной.

– Я был наказан и прощен, потому что имел наглость выжить, – ответил он. – Но наказание не сделало меня другим, я по-прежнему не верю, что король назначен Господом, и что он символ нравственности и добра.

– А во что вы верите? – спросила Аурика. Губы Вернона снова дрогнули в улыбке, а в глазах мелькнули хитрые искры.

– Я верю в равенство людей, – ответил он. – В справедливость и ответственность. В то, что офицер не даст матросу в зубы, а крестьянка не будет кланяться карете вельможи. В то, что учиться и лечиться смогут все, независимо от сословия и состояния. В то, что ценно то, чем занимается человек, а не то, каково его происхождение. Моя вера, дорогая Аурика, выписана шпицрутенами на моей спине. И я не отрекусь от нее.

Произнеся все это с искренним пылким волнением, Вернон вдруг осекся, словно понял, что хватил лишнего. Он снова улыбнулся, будто извинялся за свои слова, и принялся за мясо.

Аурика вдруг подумала, что кто-нибудь из посетителей наверняка узнает ее. И по городу поползут слухи. Это мужчины могут ходить в бордели, а женщина не имеет права где-то бывать в компании кого-либо, кроме законного супруга. Ведь именно этого и добивается Вернон, напомнила себе Аурика и решила не расслабляться.

– Вы правы, – кивнула она. – Это действительно очень важно.

– Неужели вы мне сочувствуете? – холодно осведомился Вернон, словно что-то заподозрил.

– Да, – призналась Аурика. – Да, сочувствую.

Вернон вдруг посмотрел на нее совсем иначе, чем прежде.

Так, словно увидел в Аурике друга.

Глава 4 Сон

Лиззи Хельт скончалась от потери крови, безутешные родители забрали ее тело домой – готовить к похоронам, а полицейский участок с самого утра штурмовали ортодоксы.

Дерек с трудом пробился к дверям сквозь пеструю толпу – от разноцветного тряпья рябило в глазах, а визгливые вопли и приплясывания баб на мостовой волей–неволей вводили в транс. Войдя в участок, он первым делом увидел Гресяна. Рыжий стоял в коридоре, смотрел на себя в зеркало, и вид у него был такой, словно до этого момента он имел все основания утверждать, что выглядел иначе.

– Смотрите, Эдвард, – насмешливо произнес Дерек, расстегивая пальто. – Уведут у вас коня, а самого превратят в соломенную куколку.

Гресян обернулся и посмотрел на начальника с таким искренним страхом, что Дерек решил больше над ним не шутить. Парень все воспринимает всерьез.

– В куколку? – переспросил он. Гресян говорил медленно, язык у него заплетался, словно бедолагу только что хватил удар. – А коня у меня нету…

Дерек вздохнул. Ортодоксы были большие мастера на всякие пакости, в том числе и на гипноз. Надо бы Гресяну проверить вещи – наверняка у него сперли что-нибудь.

– Идемте, Эдвард, – произнес он и взял Гресяна под руку. Думал, что тот будет упираться – нет, послушно пошел рядом, словно теленок на веревочке.

В уборной никого не было – полицейские тоже люди, не хотят мерзнуть на работе с раннего утра, когда можно подольше посидеть дома. Гресян покорно вошел за Дереком и, растерянно опустив руки, встал у раковин. Когда Дерек повернул кран, и тугая струя воды ударила в фаянс, рыжий даже не шелохнулся. Стоял, смотрел, хлопал глазами.

Послал Господь помощничка, ничего не скажешь.

Протянув руку, Дерек схватил Гресяна за шиворот и сунул рыжей башкой под струю воды. Подействовало сразу: Гресян задергался, заорал что-то невнятное. Дерек подержал его еще минутку и выпустил.