Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства

Вазари называл свою жену Cosina (Малышка), посвящал ей нежные стихи и писал портреты. О ней известно чрезвычайно мало, потому что женщины, если они не были королевами или принцессами, не могли рассчитывать на внимание историков, усложняя при этом работу биографов. Как поступали в то время все мужчины, Вазари надолго оставлял ее дома в Ареццо, когда ему нужно было куда-нибудь поехать. Также не удивительно, что он мало писал о ней. Вазари, как и большинство мужчин, шел за своим призванием. Дружба с влиятельными людьми стоила упоминания в дневнике, а повседневное общение с супругой — нет. Возможно, покойная сестра его жены вызывала в нем гораздо более сильные чувства[287].

Обсудив свое будущее с кардиналом дель Монте, Джорджо вернулся во Флоренцию. Там он снова писал для Биндо Альтовити и занимался книгой. В судьбе «Жизнеописаний» наступил решающий момент. Отправив книгу Бенедетто Варки и Винченцо Боргини, Вазари нашел самый эффективный способ заинтересовать герцога Козимо. И конечно, Вазари не мог бы отыскать лучшего спонсора для книги, которая прославляла тосканских художников. В 1549 году Козимо решает профинансировать издание «Жизнеописаний»[288].

Разумеется, для Козимо было очень важно продвигать тосканское наречие и тосканское искусство. Поэтому «Жизнеописания» предстояло соответствующим образом переделать. Текст был выслан группе участников Флорентийской академии — учреждения, которое Козимо создал в 1541 году, чтобы развивать тосканский язык: Джовамбатисте Джелли, Пьерфранческо Джамбуллари и Карло Ленцони. Варки и Боргини тоже, вероятно, участвовали в редактуре. Сохранилась страница из оригинальной рукописи Вазари, сделанной в Римини, с пометками Джамбуллари на полях.

Первое издание вызвало положительную реакцию, но оно было доступно только априори благосклонной публике — образованным читателям Рима и Флоренции. Мнения за и против, относящиеся к более отдаленным местам и временам, касаются в основном второго издания (1568 года). Есть свидетельства, что Уильям Аглионби хвалил книгу в 1685 году в Лондоне и считал, что ее чтение вдохновит британских живописцев, которым не удавались картины на исторические и мифологические сюжеты. Другой отзыв принадлежал Аннибале Карраччи, главе влиятельной академии XVII века в Болонье, ориентированной на подражание Рафаэлю. Карраччи, разумеется, не был ценителем маньеризма и делал на полях своей копии пометки, в которых выражал разочарование по поводу необъективных высказываний Вазари. Сохранилось более дюжины копий книги конца XVI и XVII веков с многочисленными пометками на полях. Эль Греко писал: «Всё это говорит о его (Вазари) невежестве». Такой комментарий может удивить, ведь стиль Эль Греко часто относили к маньеризму. Федерико Цуккаро был в ярости от того, что Вазари недооценил Рафаэля и поставил Микеланджело выше: «Злобный язык, который там, где не может бранить, находит способ приуменьшить славу и достоинство других!» Впрочем, неудивительно, ведь эти двое в конце жизни Вазари были соперниками и недолюбливали друг друга. Один из членов семьи Карраччи писал (в XVII веке Аннибале, Лодовико и Агостино состояли в Академии Карраччи в Болонье): «О, что за презренный человек Вазари. Он так язвительно пишет, что я вынужден вместе с ним выходить за пределы добрых манер»[289]. Но ворчание носило частный характер. Недовольством делились на шумных вечеринках, но оно не легло в основу памфлетов, в которых поносилась бы книга или ее автор. И негодование касалось в основном приверженности Вазари определенному стилю и художникам. Ни у кого не нашлось возражений против стиля написания, формата или задумки книги. Те первые маргиналии, осуждающие Вазари, были не слишком последовательны. Их, как правило, называют просто «негативная реакция на книгу Вазари XVI века»[290]. Это скорее проявления личного недовольства резкими суждениями автора, чем логически обоснованная критика. Негативные комментарии не делались при широкой публике, так что, вероятно, Вазари о них не знал. (Так произошло, например, с Микеланджело. Тот, прочитав книгу, предложил немного «исправить» свое «Жизнеописание», как и свою биографию пера Кондиви (1553), которая должна была исправить ошибки, допущенные Вазари в первом издании.) Книга хорошо продавалась. Медичи и Флоренция могли гордиться и наслаждаться растущей славой. Если не принимать во внимание некоторые ворчливые комментарии на полях, книгу восприняли хорошо.