Коллекционер жизней. Джорджо Вазари и изобретение искусства

Согласно Вазари, Джотто родился в семье крестьянина на окраине Флоренции. В возрасте десяти лет он пас семейные стада овец и проводил время за рисованием мелом на камнях и палочкой на земле. Однажды, как говорится в «Жизнеописании Джотто», когда мальчик рисовал овечку заостренным камнем на плоском, мимо проходил художник Чимабуэ. Увидев столь талантливый рисунок, Чимабуэ пригласил Джотто переехать к нему во Флоренцию и стать его учеником. Эта история, как и многие из тех, которые мы знаем только от Вазари, наверняка является вымыслом. Но такие запоминающиеся детали помогают ему создать изящную композицию: биография Джотто заключена между двумя историями о его гениальности.

Джоттовское «О» с литературной точки зрения особенно важно. В этой истории мы видим торжество ingegno, остроумия, над практическими навыками. Сама мысль нарисовать идеальный круг демонстрирует мастерство художника лучше, чем любой рисунок, хотя рисунок — это тоже шедевр. Круг становится испытанием и для ingegno папы римского: сможет ли он оценить его.

Придворный стал сомневаться, но Джотто, который был столь же упрям, сколь и обходителен, стоял на своем:

«Посланец, увидев, что другого получить не сможет, ушел от него весьма недовольным, подозревая, что над ним подшутили. Всё же, отсылая папе остальные рисунки с именами тех, кто их выполнил, он послал и рисунок Джотто, рассказав, каким образом тот начертил свой круг, не двигая локтем и без циркуля. И благодаря этому папа и многие понимающие придворные узнали, насколько Джотто своим превосходством обогнал всех остальных живописцев своего времени. Весть об этом распространилась, и появилась пословица, которую и теперь применяют, обращаясь к круглым дуракам: „Ты круглее, чем джоттовское О“. И пословицу эту можно назвать удачной не только из-за того случая, по которому она возникла, но и еще больше из-за ее двусмысленного значения, ибо в Тоскане называют „круглыми“ (tondo), кроме фигур, имеющих форму совершенного круга, также и людей с умом (ingegno) неповоротливым и грубым»[95].

Историк искусства Эндрю Лэдис говорил, что джоттовское «О» — «шутка столь изящная, что ей не требовались слова, столь хитроумная, что жертва так и осталась в неведении, столь совершенная, что наградой читателю служит понимание собственной утонченности»[96]. Вазари явно наслаждается тем, как остроумный круг Джотто перекликается с понятием «круглый болван».

Идея, что искусство Джотто «доступно» только мудрым и искушенным, существовала и до Вазари. Петрарка говорил, что одна из джоттовских мадонн внушает трепет понимающим зрителям, но проходит мимо невежественных[97]. Подобное отношение к искусству Джотто и вообще к искусству существует по сей день: оно воспринимается как нечто элитарное и в полной мере доступное только осведомленной публике. Сегодня обычные люди подчас боятся, что «не поймут» искусство, и заранее предпочитают не связываться с ним. Однако те, кто решил потратить время и все-таки изучить его, начинают его «понимать» до определенной степени. Это только укрепляет убежденность, что искусство не для всех, но, возможно, миру искусства доставляет определенное удовольствие отсеивать публику. Как показывает нам история Джотто, эксклюзивность ценили еще в 1300 году, и о ней не забыли по сей день.