Коллекционеры и меценаты в России

Более 70 лет назад, в 1917 г., социалистическая революция покончила с господством капитала в нашей стране. Наступила другая историческая эпоха, отличающаяся качественно иными отношениями как в сфере материального производства и распределения продуктов и других материальных благ, так и в областях культуры, науки, бытового межличностного общения. Период капитализма как определяющая форма социально-экономических отношений был в России сравнительно кратковременным и занял отрезок истории продолжительностью немногим более 50 лет. В это время бурно развивались города, средства связи и сообщения, росла грамотность населения, повышался уровень его культуры. Именно на этом историческом этапе завершилось формирование нации, важнейшей формой самосознания и самопознания которой стала русская художественная культура^{2}.

Эти процессы протекали в рамках эксплуататорского общества, носили неравномерный и сложный характер, столь естественный для истории антагонистических обществ. Однако капитализм не только породил новые формы угнетения, обострил многие противоречия российской действительности, но и создал иные социальные условия, определил новые задачи в духовной и культурной жизни. Мощно и напористо утверждали себя представители молодого класса буржуазии, создававшие промышленные заведения, строившие железные дороги и прочие предприятия. Россия быстро модернизировалась. Приведем лишь несколько цифр. За 20 лет, с 1877 по 1898 г., сумма производства фабрично-заводской промышленности выросла с 541 млн до 1816 млн руб., или почти в 4 раза. В отдельных отраслях производства этот рост был еще более ощутим: добыча каменного угля увеличилась почти в 7 раз, нефти — в 40, выплавка чугуна — в 6, стали — в 30 раз и т. д.^{3} К концу XIX в. по темпам промышленного развития Россия обогнала многие европейские страны и шла вровень с США.

Российский предприниматель, экономическое значение и социальная роль которого постоянно росли после отмены в 1861 г. крепостного права и вступления России на путь капиталистического развития, не мог довольствоваться тем, что основные рычаги государственной машины находились в руках самодержавия и неразрывно связанных с ним дворянства и бюрократии. Эти социальные группы и в новых исторических условиях сохраняли за собой монополию на политическую власть и стремились определять развитие в различных областях экономической, политической и культурной жизни. Такая позиция правящих верхов вела лишь к их дальнейшему отрыву от действительности, делала его все более ощутимым.

Социальное положение капиталиста-предпринимателя в России даже во второй половине XIX в. было сложным. С одной стороны, он являлся носителем прогресса, способствовавшим развитию производительных сил в стране, а с другой — эксплуататором, «новым рабовладельцем», заставлявшим трудиться на себя армию неимущих рабочих и обогащавшимся за их счет. Это естественное противоречие облика предпринимателя усугублялось в России тем, что в среде «просвещенного общества» преобладали критические взгляды на деятельность капиталиста и его роль в жизни. Описывая эти настроения, русский профессор-экономист И. X. Озеров с сарказмом заметил, что здесь господствовала дворянская мораль: «Подальше от промышленности — это де дело нечистое и недостойное каждого интеллигента! А вот сидеть играть в карты, попивать при этом и ругать правительство, вот настоящее занятие мыслящего интеллигента!»^{4}. Образы ограниченных и корыстолюбивых купцов из пьес А. Н. Островского, в которых был изображен быт и нравы замоскворецкого купечества 30—40-х годов XIX в., надолго утвердились в общественном сознании и определяли отношение к предпринимателю и в другую историческую эпоху. Этому «скептическому отношению» несомненно способствовало и то, что в России в отличие от многих других стран исстари не было культа богатства и, скажем, в русской литературе нет ни одного примера апологетики капиталистической наживы. По образному выражению М. И. Цветаевой, «сознание неправды денег в русской душе невытравимо»^{5}.

Что же такое «российский предприниматель», какой конкретный смысл несет в себе это понятие и какие социальные, психологические «импульсы» обусловили его активную благотворительную, меценатскую и коллекционерскую деятельность, каковы ее масштабы и среда, в которой он сформировался? Надо сказать, что определенных ответов на эти вопросы в литературе мы не найдем. Имеющиеся же оценки, как правило, носят частный характер.