Коллекционеры и меценаты в России

Культурно-социальное развитие предпринимателей происходило не только в Москве, но и во многих других районах огромной Российской империи. Писатель и публицист народнического толка С. Я. Елпатьевский, близко наблюдавший жизнь нижегородского купечества в конце XIX в., писал: «На начинавшие пустеть дворянские кресла садился купец. Его сыновья учились не только в гимназиях, по и в дворянском институте (та же гимназия), дочери поступали в институт благородных девиц, и рядом с не очень грамотными отцами стали появляться и занимать места в жизни их сыновья — доктора, адвокаты, инженеры… Как в былые недавние времена, в 40-50-х годах слово купец, «купчишка» звучало презрительно в дворянских усадьбах, так теперь купец с высоты своего капитала, с высоты своего растущего значения полупрезрительно смотрел на барина, на опускавшееся все ниже и ниже дворянство»^{13}. Несомненно, что одной из форм удовлетворения своего тщеславия и купеческих амбиций часто и служила благотворительность. По масштабам пожертвований купцам не было равных. Во многих случаях такие средства были своего рода расходами на «представительские издержки», о чем писал еще К. Маркс в «Капитале»^{14}.

Много было в купеческой благотворительности необычного и курьезного. Так, в Москве долго говорили о том, что однажды к московскому городскому голове Н. А. Алексееву (двоюродный брат К. С. Станиславского) пришел богатый купец и сказал: ««Поклонись мне при всех в ноги, и я дам миллион на больницу». Кругом стояли люди, и Алексеев, ни слова не говоря, поклонился. Больница была построена»^{15}. (Речь идет об Алексеевской психиатрической больнице. В настоящее время — Психиатрическая больница № 1 им. П. П. Кащенко. — А. Б.)

К началу XX в. только в Москве существовало 628 «богоугодных» заведений: приюты, школы, богадельни, ночлежные дома, столовые и т. п., значительная часть которых содержалась на деньги московского купечества^{16}. Предприниматели распределяли благотворительные средства по адресам сословных и других общественных организаций, учебных и прочих учреждений, обязанных неукоснительно расходовать деньги лишь на те цели, которые оговаривали жертвователи. Крупная недвижимость и капиталы сосредоточивались, например, в руках Московского купеческого общества, которому купцы переводили значительные суммы на протяжении всего XIX в. В начале XX в. в распоряжении Московской купеческой управы находилось десять богаделен, пять домов призрения, четыре училища и т. д., общая сумма годового расхода достигала 2 млн руб. (для сравнения отметим, что у петербургского купечества она была в несколько раз меньше)^{17}. По данным на 1896 г., общая стоимость городской недвижимости, находившейся в распоряжении Московского купеческого общества, превышала 10 млн. руб.^{18}

Со второй половины XIX в. особенно крупные благотворительные отчисления поступали в фонды городских управлений, особенно московского. В 1906 г. московской городской думой была издана специальная книга, в которой перечислены все пожертвования с 1863 по 1904 г.^{19} Из этих данных следует, что только за 20 лет, с 1885 по 1904 г., эта организация получила около 30 млн руб. (с учетом наследства Г. Г. Солодовникова, о котором речь пойдет ниже). Крупнейшими благотворителями были московские купцы Алексеевы, Бахрушины, Капцовы, Копейкины-Серебряковы, Лепешкины, Лямины, Морозовы, Рукавишниковы, Третьяковы, Шаповы и некоторые другие, выделявшие сотни тысяч рублей. Нельзя не сказать и о том, что ряд известных предпринимательских семей: Прохоровы, Рябушинские, Поляковы, Щукины, Якунчиковы или вообще не выделяли средств для городских общественных нужд, или жертвовали незначительные суммы. Скажем, наследники П. М. Рябушинского пожертвовали лишь один раз, в 1901 г., всего 2 тыс. руб. «для попечения о бедных», а В. В. Якунчиков в 1903 г. на те же цели — 1 тыс. руб.^{20} Столь же незначительными были отчисления и тех, кого называли «московскими иностранцами» — крупных дельцов, имевших иностранное происхождение: Гужон, Жиро, Вогау, Кноп и др. Все это говорит о том, что масштабы благотворительности зависели от «доброй воли» конкретного лица, диктовались сложившейся семейной традицией.

Мизерными были и пожертвования дворянства. За те же 20 лет, скажем, пожертвования всего дворянства, включая и членов царской фамилии, не достигали и 100 тыс. руб. В то же время представители, и особенно представительницы, «благородного сословия» охотно «украшали своим присутствием» попечительские советы различных благотворительных обществ, деньги на которые давало купечество.