Коллонтай

Трехэтажный дом в Кремле, в котором находилась квартира Молотова и где обедала Коллонтай, больше не существует. На этом месте построили Дворец съездов. А раньше это была Коммунистическая улица, там находились гаражи, медпункт, прачечная, парикмахерская и другие службы, обеспечивавшие быт членов высшего партийного руководства. У входа в жилой дом и на каждом этаже дежурили охранники. Мебель в кремлевских квартирах была государственная с жестяными номерками. И вообще сохранялось ощущение казенности и скуки. Центрального отопления не было. В комнатах стояли печи, которые каждое утро прислуга топила дровами.

В дневнике Коллонтай не отмечено, пришла ли она к Молотовым с подарками. Другие полпреды не забывали этого делать. Федор Раскольников вспоминал, как в 1931 году привез Молотовым подарки от их старинного приятеля Александра Яковлевича Аросева, полпреда в Чехословакии.

Раскольников созвонился с Вячеславом Михайловичем и нагруженный картонками и свертками поехал в Кремль. Машина затормозила у въезда в арку Боровицких ворот. Офицеры охраны проверили документы и доложили дежурному. У жен и детей членов политбюро были специальные пропуска, выданные комендантом Кремля.

— Аросев разложился, стал обывателем, — с напускным осуждением сказал Молотов, но заграничные подарки охотно принял.

Аросев прислал ткань на костюм для Вячеслава Михайловича, зеленое спортивное пальто для его жены Полины Семеновны и детские вещи для дочери Светланы. С восхищением разглядывая вязаный детский костюмчик, Полина Семеновна воскликнула:

— Когда у нас будут такие вещи?!

— Ты что же, против советской власти? — шутливо перебил ее Молотов.

Коллонтай старалась наладить отношения и с Анастасом Ивановичем Микояном. Он был влиятельным человеком и считался близким к Сталину. Приехав летом 1932 года в Москву, она пожелала повидаться с народным комиссаром снабжения в неофициальной обстановке.

Записала в дневнике: «Жаркий июльский вечер. Микоян звонил, что заедет вечерком. Накрыли стол на террасе, выходящей в сад. Холодный цыпленок, блюдо со свежими травами — укропом и петрушкой, огурцы, сыр, земляника и «напареули» во льду…

Микоян приехал во втором часу. В военном — сбросил шинель и портфель на кресло. Стройный, красивый, динамичный. Микоян — одна из тех молодых сил, которые несут с собою всё очарование молодой честности и энтузиазма… Неурожай на Украине его меньше заботит, чем недостача сырья и материалов, чтобы осуществить гигантские планы индустриализации…»

В три часа ночи Анастас Иванович заторопился:

— У меня еще небольшое совещание.

Коллонтай поразилась:

— Так поздно? Когда же вы отдыхаете?

— Отдохнем, когда построим социализм…

Характерная деталь. На Украине и в других районах страны — страшный голод. Но советских руководителей это мало интересует. Анастас Иванович Микоян был незаурядным политиком, и я глубоко уважаю многих представителей микояновского семейства — особенно его сына Степана Анастасовича, летчика-испытателя, Героя Советского Союза. Но цинизм и умение абстрагироваться от страданий людей были необходимым условием успешной карьеры в сталинские времена.

На пленуме ЦК Николай Бухарин с возмущением произнес:

— Когда я товарища Микояна спрашивал относительно положения дел с продовольствием в Москве, он объяснял, что это «ничего», что это происходит от того, что слишком много народ кушает… Полное право гражданства в партии получила теперь пресловутая «теория» о том, что чем дальше к социализму, тем больше должно быть обострение классовой борьбы и тем больше на нас должно наваливаться трудностей и противоречий… При этой странной теории выходит, что чем дальше мы идем в деле продвижения к социализму, тем больше трудностей набирается, тем больше обостряется классовая борьба, и у самых ворот социализма мы, очевидно, должны или открыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми…

Федор Яковлевич Угаров, председатель Ленинградского областного совета профсоюзов, говорил на пленуме:

— Вы знаете, что положение трудное. Вы все знаете, что зарплата у нас в реальном исчислении падает. В Ленинграде мы часто сталкиваемся с этими настроениями, ибо положение Ленинградской области чрезвычайно тяжелое — есть голодные смерти.

Анастас Микоян с привычным равнодушием откликнулся:

— Смерти вообще есть…

В Норвегии Коллонтай вспоминала ночной разговор с ним: «Микоян развивал мне план обращения всего нашего крестьянского хозяйства в коллективное. Он говорил с пламенным, юношеским увлечением. Сейчас это уже факт».

О Сталине в дневнике Коллонтай отзывается только восторженно. Приезжая в Москву, всякий раз старалась попасть к нему на прием. Понимала, что расположение хозяина — единственная гарантия безопасности.

Вождь принял ее 16 января 1931 года в четыре часа дня. Она была первой в тот день посетительницей и провела у Сталина целый час.

Полпреда пригласили на заседание политбюро, где решались главные вопросы внутренней и внешней политики страны: