Коллонтай

Сталин не разрешил трогать Коллонтай, и тяжелейшие для страны годы она провела далеко от родины в весьма комфортных условиях. Работавшие под посольской крышей чекисты следили за ней, докладывали в Москву о ее поведении. Зато в нарушение всех норм и установлений ее сыну (и невестке) тоже разрешили работать за границей.

Сын Коллонтай Михаил Владимирович работал в Германии в железнодорожном отделе советского торгпредства — инженером и начальником тепловозной группы. Его посылали и в Англию — следить за исполнением советских заказов, затем, когда Александра Михайловна была в Норвегии, Михаила Владимировича перевели в соседнюю Швецию — принимать купленную здесь тысячу паровозов, что ее крайне обрадовало.

Девятого мая 1929 года Коллонтай писала Шадурской: «Неожиданная операция у Миши, поездка в Берлин, текущие местные заботы так заполонили меня, что я перестала жить. Была пунктуально работающая машина, не человек с мыслями и ощущениями. Представь, мне кажется, будто я так и не была в Берлине — ведь кроме комнат Хохлика, его постели я как-то ничего не восприняла. Теперь это позади, и надо думать, что опухоль действительно не злокачественная и не повторится…» Александра Михайловна постоянно беспокоится о сыне. Делится своими заботами с Зоей Шадурской: «Меня сейчас заботит Мишуня. Самое неприятное положение — неопределенность и ожидание. Я с тоскою думаю о нем и о тех неожиданностях, которые как-то все время вертят им. Ему жизнь дается не просто. И мало, очень мало в ней бликов радости. У нас в его годы было иначе. Мы себя считали обокраденными, если не было хороших и радостных дней».

В январе 1930 года Михаил Коллонтай получил назначение в Соединенные Штаты, куда отправился с женой и сыном Володей. Коллонтай работал в Амторге представителем Всесоюзного объединения «Станкоимпорт» — покупал станки.

Амторг — частное иностранное акционерное общество, созданное в Нью-Йорке 1 мая 1924 года для экспортно-импортных операций с Россией. Дипломатические отношения с Соединенными Штатами были установлены только осенью 1933 года. До этого времени Амторг исполнял функции советского торгового представительства в Соединенных Штатах. Через него оформлялась покупка тракторов, горного оборудования, автомобильной техники.

Михаил Коллонтай провел за океаном почти десять лет. Когда вернулся в Москву и трудился в Станкоимпорте, он, конечно, ощутил разницу в уровне жизни. Несмотря на усилия Александры Михайловны, Коллонтай-младший не мог получить никакого жилья. Всё решило новое назначение на работу в США.

В сентябре 1939 года он писал матери: «Какое трудное и напряженное время переживает опять человечество. Где ты теперь — в Женеве? В Стокгольме? Мысли особенно упорно рвутся к тебе. Знаю, что мировые события в дипломатических кругах воспринимаются особенно остро. Какая бурная и пестрая жизнь выпала на нашу долю. Мы пережили и переживаем целые исторические эпохи. Когда и как вернешься ты в Стокгольм, поездом или опять по воздуху?

Наша личная, маленькая жизнь течет пока довольно ровно. Володя за это лето сильно вырос и, кажется, окреп. Много купался в море. Выучился плавать. С прошлой недели он ходит в школу… Мы все трое здоровы и крепко-крепко тебя целуем».

По словам близкого знакомого, «Михаил Владимирович Коллонтай был человеком глубоких знаний, редкой интеллигентности и душевной мягкости». И это чувствуется в его письмах.

Летом 1939 года сын с невесткой побывали у Александры Михайловны в Швеции. С борта парохода Михаил Коллонтай писал матери: «Подходим к Гельсингфорсу, но мысли наши все еще в Стокгольме — точно ниточки протянулись через море. Кажется, слышим твой родной голос, чувствуем твою близость. Мы вчера долго следили за твоей машиной, видели, как водитель выезжает с пирса. Спасибо за всё тепло и ласку — словами не скажешь, как они дороги и нужны. Эти недели, проведенные в одном доме с тобой, вошли яркой, светлой и радостной полосой в нашу жизнь. Твоя забота и душевное тепло — источник новых сил и энергии для бодрого преодоления жизненных трудностей.

Переход от Стокгольма был исключительно удачный — теплый ясный день, чистенький, уютный пароход. Кормили нас прекрасно, но тем, кто избалован твоей кухней, всё кажется менее удачным. Из Гетеборга попытаюсь переслать тебе проявленный кинофильм, если это возможно. Володя вчера обыграл меня в шахматы, и я должен констатировать, что за всё время пребывания в Стокгольме он сильно попрактиковался… Наш сердечный привет всем сотрудникам…»

И невестка приписала; «Целую вас крепко-крепко, дорогая Александра Михайловна, и спасибо еще раз за всю заботу и любовь, которой вы нас окружили».

Мать и сын были удивительно близки. Вот характерное письмо Михаила Коллонтая: «Сейчас неожиданно должен выехать в Чикаго. Так как завтра уходит пароход — пишу тебе два слова, чтобы сказать, что крепко люблю, думаю и мысленно часто-часто с тобой.