Коллонтай

Накануне, 30 ноября, Молотов доверительно предупредил немецкого посла в Москве графа Фридриха Вернера фон Шуленбурга:

— Не исключено, что в Финляндии будет создано другое правительство — дружественное Советскому Союзу, а также Германии. Это правительство будет не советским, а типа демократической республики. Советы там никто не будет создавать. Но мы надеемся, что это будет правительство, с которым мы сможем договориться…

Второго декабря Куусинен уже вернулся в Москву. Его принял Сталин. Молотов подписал с Куусиненом договор о взаимопомощи и дружбе. Отто Вильгельмович, как и сам Вячеслав Михайлович, возложил на себя обязанности министра иностранных дел.

Договор между советским правительством и Куусиненом предполагал передачу Советскому Союзу островов, прикрывавших вход в Финский залив. Полуостров Ханко передавался в аренду на 30 лет. В обмен Советский Союз был готов уступить Финляндии территорию советской Карелии вместе с населением, которое никто не собирался спрашивать, желает ли оно оказаться в составе другой страны…

К договору, как водится, приложили «конфиденциальный протокол», который рассекретили только в конце 1990-х годов. В протоколе говорилось: «Установлено, что СССР имеет право держать на арендованной у Финляндии территории полуострова Ханко и примыкающих островов до пятнадцати тысяч человек наземных и воздушных вооруженных сил».

Молотов немедленно обратился в Лигу Наций с заявлением: «Советский Союз не находится в состоянии войны с Финляндией и не угрожает финскому народу. Советский Союз находится в мирных отношениях с Демократической Финляндской Республикой, с правительством которой 2 декабря заключен договор о взаимопомощи и дружбе. Этим документом урегулированы все вопросы».

По части цинизма Вячеслав Михайлович кому угодно мог дать 100 очков вперед.

Сформировали правительство Финляндской демократической республики, Финскую народную армию и систему местного самоуправления — комитеты трудового народного фронта. Стали печатать газету «Кансан Валта». Занимался этим по-соседски Андрей Жданов. По его распоряжению ленинградская радиостанция организовала вещание на финском языке. Готовились провести выборы финляндского сейма, который примет решение о вхождении республики в состав СССР, как это было с Прибалтикой.

Отто Куусинен собственноручно написал обращение к вождю от имени «бойцов и командиров 1-го корпуса Народной армии Финляндии»: «Мы, сыны финляндского и карельского народов, охваченные пылом сегодняшней борьбы за освобождение финляндского народа от ига преступной плутократии и империализма, шлем Вам, дорогой товарищ Сталин, проникнутый глубоким уважением наш пламенный боевой привет… Гордость и радость овладевают нами сегодня, когда вместе с десятками тысяч наших товарищей, борющихся по ту сторону фронта, во внутренней Финляндии, против белофинских палачей народа, присоединяемся к боевым приветствиям, посылаемым Вам, товарищ Сталин, трудящимися со всех концов земного шара…»

Сегодня историки отмечают, что эта идея, похоже, возникла спонтанно, без подготовки. Рассчитывали, что Куусинен сумеет расколоть финское общество (см.: Военно-исторический журнал. 2006. № 3). Но никакой поддержки он не получил. Никто не захотел иметь дело с «правительством» Куусинена, которое воспринимали как марионеточное.

Коллонтай констатировала: «Куусинен популярен среди финских коммунистов, но поддержки в народе он не имеет».

Нападение на Финляндию вызвало возмущение в мире.

Второго декабря 1939 года полпред Яков Суриц сообщал в наркомат из Парижа: «В связи с финскими делами очередной взрыв негодования. Больше всего ярости вызвало появление на сцене правительства Куусинена… даже больше, чем сами военные действия… Мы сейчас зачислены в число прямых врагов».

Лига Наций пригласила советских дипломатов приехать в Женеву для обсуждения инцидента у деревни Майнила, с которого началась война. Москва отказалась. 14 декабря Советский Союз исключили из Лиги Наций как агрессора. В Кремле этому даже не огорчились, считая, что настало время дел, а не слов… Германия вышла из Лиги сама, Японию уже исключили.

Европейцы окончательно поставили знак равенства между Гитлером и Сталиным. Премьер-министр Даладье отозвал французского посла из Москвы и сказал финскому посланнику, что готов разорвать отношения с Москвой, но это надо сделать синхронно с Англией. Реакция Лондона была более осторожной. Англичане исходили из того, что война в Финляндии по крайней мере мешает Сталину снабжать Гитлера сырьем и продовольствием.

Финляндия получила французское оружие: за четыре месяца в Хельсинки перебросили 175 самолетов, почти 500 орудий и пять тысяч пулеметов. Даладье был готов отправить в Финляндию англо-французский экспедиционный корпус и одновременно нанести бомбовый удар по нефтепромыслам в Баку. Он хотел не столько помочь финнам, сколько помешать поставкам советского горючего нацистской Германии.