Коло Жизни. Бесперечь. Том 2

Еси ощущая не только сие плывущее окрест нее тепло, но и слабость в теле, кружащую дымку внутри головы медленно поднялась с земли и только когда села, приметила правым глазом сидящего чуть позади Першего. Бог поместился также как и девушка на оземи, подогнув ноги в коленях, и неотрывно смотрел куда-то вдаль. Ноне старший Димург приобрел свой положенный рост и возвышался над Есиславой могутной стеной. Золотое сакхи без рукавов нежно блистало в такт его коже, напрочь потерявшей положенную ей коричневу. Теперь кожа точно обрела свой истинный цвет – золотой… Цвет которым была насыщена вся плоть Бога, и даже черные кудерьки Першего подсвеченные тем полыхание казались ноне тоже златыми, только явственно карими оставались его очи, полностью поглотившие и склеру, и зрачок.

Вздев вверх голову, Есинька малеша глазела на округлую грань его подбородка, а после, обернувшись, узрела позадь фигуры Бога мощное древо. Высокорослое, с невообразимо боляхным стволом, каковым оно полностью заслонило обзор заднего вида, словно там позадь него ничего и не было. Великолепный в обхвате ствол, оный не сразу удалось бы обойти, был сравнительно ровным. Желтоватая кора на нем без каких-либо изъянов, трещин, выемок аль отслоений имела в неких местах поперечные вытянутые рыжие отвесные полосы, напоминающие чечевички на березе, допрежь растущей в Дари. Дюжей и конической формы с крупными ветвями, что росли частью почитай горизонтально, и лишь кое-где с легким наклоном вниз смотрелась крона дерева. На ветвях таких же желтовато-смаглых располагались золотистые аль вспять молочно-белые, ромбиком, и точно опушенные с обеих сторон, по краю еще и малешенько зубчатые, листочки. Чудилось, они еще и покрыты легким, клейким налетом от которого и поблескивают, под тяжестью которого синхронно трепещут, наклоняясь то вверх, то также единожды вниз. Из земли, подходя к самому стволу, вылезали раскинувшиеся в разные стороны широкие корни. Они своими высокими спинами угловато-сплющенными в навершие и утолщенными ближе к почве, имеющие гладкую поверхность и чудной бледно-красноватый цвет яростно исполосовали подступы к самому древу. Порой на тех вылезших из почвы корнях поместились замершие пучки пшеницы, напоминающие поросшие травами лесные прогалины. Справа и слева от древа, там, где оно массивом своего ствола и кроны не скрывало обзор, лицезрелись злаковые поля с едва шевелящимися колосками пшеницы, поигрывающей янтарной капелью зерен. А верхние ветви дерева точно уперлись в свод неба, аль это просто так казалось, ибо могучая его крона терялась в том сияние.

Тишина, окутывающая это небывалое место, была поразительной. Ни слышалось, не только пения птиц, стрекота, жужжания насекомых, ни ощущалось даже легчайшего дуновения ветра, будто в этом месте отсутствовало движение и время как таковые. А шевеление трав и листвы проходило под однообразную мелодию… Неспешно наигранную, каким-то изумительным инструментом, сопровождаемую легким гудением и вовсе чудесного, нездешнего голоса. Вельми насыщенно пахло здесь сладостью цветочной пыльцы, чуть ощутимой ночной прохладой и проскальзывающей прелостью опавшей листвы, аль давеча снятого пласта земли… Аромат лугового цветка перемешивался тут с кисловатым духом хвойного леса и солеными брызгами моря… И точно волной дуновения проплывали благоухания разломленного надвое ломтя хлеба, материнского молока, и лопнувшего от спелости плода, едва тронутого плесенью.

– Где мы? – едва слышно вопросила Еси, страшась разрушить царящий кругом мелодичный порядок.

Девушка медленно дернулась в сторону Бога, и словно упав на его руку, услышала, как прошелестел тихой волной голос, исторгнутый, похоже, не ее устами. Бог нежно поддержал юницу сразу за голову и плечо, ласково ответив:

– Это Березань. Место, где правит время… Слышишь его? Здесь… И только здесь можно ощутить существование самой развивающейся материи бытия. Бесконечности пространства, которая вмале, при помощи мощи Родителя, выльется во Вселенную новой Галактикой… Быть может Галактикой, предназначенной для Крушеца.

К едва ощутимому гудению голоса теперь значимо добавилась густота протяжного и однотипного звучания бубна, а миг спустя ему стали вторить высокие гусли, чистые напевы свирели, и несколько скрипучий наигрыш волынки.

Безграничность…

Даль этого места казалась безмерной, со зримым колебанием колосков и воочию вздыхающего бледно-желтого небосвода… степенно приближающегося и также медлительно отступающего.

– По преданию дарицев, – молвила Есислава, и голос ее легчайшим шорохом просквозил меж ней и Господом. – Закончив сотворение мира, Боги поселились в Небесном Саду у Великих гор, в месте называемом Березань. В Березане росла солнечная береза вниз ветвями и вверх кореньями.