Коло Жизни. Середина. Том 1

— Дискутировать будем позже, мой замечательный, — перебивая сына, отозвался Перший. — Позже на это Родитель выделил время. А днесь без всякого спора исполни, что я велю… Мне надо уладить все с мальчиком и Крушецом. И поколь, мой милый, не до спора с тобой.

Седми промеж того отступив от старшего Димурга, уже выполнял его просьбу. Взмахом руки он сорвал бледно-сероватое полотнище со свода вниз и создал из него два объемных кресла, при сем оголив его фиолетовое пространство, чем и приглушил свет в зале. Перший степенно направился к одному из кресел и на ходу вже явственно вслух, ибо шевельнулись его полные губы, сказал:

— Небо, выполни распоряжения мои и Родителя. А я покуда, успокою мальчика и дам поручения готовить все к разговору с Крушецом.

— Хорошо, Отец, — немедля отозвался старший Рас, впрочем, послав это только на Першего.

Он тот же миг плотнее обхватил Вежды рукой за стан, и, развернувшись, направился с ним вон из залы. Перший между тем опустился в кресло, и, пристраивая мальчика, находящегося в бессознательном состоянии, все также на бок себе на колени, вытянул вперед ноги. И тотчас выплюхнувшись из сидалища развернулся широкой полосой лежак, приподняв ноги и слегка утопив их в своей клубящейся поверхности. Старший Димург ласково провел перстами по лицу мальчика, смахивая оттуда, превратившиеся в мельчайшие крапинки изморози кровавые потеки и весьма полюбовно сказал прохаживающемуся и зримо взволнованному Седми:

— Малецык, что ты мечешься? Присядь, моя бесценность… не стоит так волноваться… Я не сержусь на тебя. С чего ты взял?

Седми незамедлительно остановился возле кресла, и рывком развернувшись, перво-наперво воззрился на покачивающуюся зеркальную стену, в которой днесь пропали Небо и Вежды, и лишь потом, переведя взор на Першего, легохонько ему улыбнулся.

— Все хорошо мой милый, — отметил тем же ровным голосом Димург, непременно лаская его тембром Раса. — Кукер прибыл на пагоде. Несколько, право молвить, не в лучшем своем виде, но здоров… Скажем так, мальчик расстроен… расстроен перенесенным, испытанным, и как он считает тем, что предал своего властителя.

Перший смолк и теперь медлительно оторвал взгляд от бледного лица Яробора Живко, переведя его на растерявшее золотое сияние и не менее молочное лико Седми.

— Зачем я только не понял, Вежды повелел Кукеру повредить чревоточину? — очень тихо вопросил старший Димург, и глаза его с темно-коричневой радужной оболочкой занимающей почти все глазное яблоко да окаймленные по краю тонкой желтовато-белой склерой мгновенно расширившись, полностью ее поглотили. — Ты о том осведомлен, мой милый?

Седми торопливо качнул головой… Он, как и понятно, не врал, абы те знания не хранились теперь в нем, а были схованы Вежды. Перший степенно прощупывая Седми сие словил. Днесь он действовал очень мягко, стараясь не навредить, итак явно взволнованному малецыку, и как всегда делал не просто выкачивая всю информацию, а выуживая только надобное.

Наконец, Димург отвел взгляд от лица Раса, его очи сызнова приобрели положенный ему цвет. Он мягко прошелся по одеянию Седми взором и словно встряхнул его так, что оно заколыхалось на теле Бога, не только смахнув с материи кровавые пятна оставленные мальчиком, но и изменив собственный цвет с белого на золотой.

— Ну… хорошо, — дополнил свою прерывистую речь Перший. — Я сам позже потолкую с Вежды. А с Кукером ты… Уж успокой его, мой милый, або он вельми огорчен. И даже не хотел отправляться со мной на пагоде в Млечный Путь, считая, что не достоин того… Сейчас многое изменится. Родитель велел передать тебе, что ты можешь не посещать Отческие недра. Однако для тебя обязателен осмотр у Кали-Даруги и лечение согласно ее предписаний, только после этого твой дацан будет направлен Родителем в Млечный Путь. — Старший Димург вновь замолчал и много ниже досказал, — присядь, малецык, ты также вельми утомлен… Я с Родителем согласен Крушец слишком мощный.

Седми степенно шагнул вправо и почитай упал в кресло, резко войдя спиной и головой в ослон, судя по всему, он был весьма напряжен и с трудом себя сдерживал… вернее удерживал.

— Вежды, однако, — неторопливо продолжил говорить Перший, поглаживая лежащего на коленях мальчика по голове. — Родитель ждет в Отческих недрах, считая, что ему, возможно, понадобится Его помощь… А нашего Ярушку и Крушеца Он велел приободрить, снять всякую смурь с обоих, поддержать… И Его беспокоят такие мощные всплески видений. Они плотными картинками долетали даже до меня, а Вежды и тебя, как я погляжу, и вовсе вымотали… Так, что малецык погодя сходи в дольнюю комнату, — Седми порывчато тряхнул головой, точно обретая свои силы. — И не будем препираться, — молвил Перший, приметив несогласие сына, — уже с кем… с кем, а с тобой спорить, мой бесценный, я не стану, и повелевать не буду. Ибо ты всегда был покладистым малецыком, дорогим моему естеству.

Теперь черты лица Раса и вовсе заколыхались, словно он услышал, что-то дюже болезненное для себя и немедля сомкнув очи, недвижно застыл.