Коло Жизни. Середина. Том 1

Особой заботой мальчика окружали марухи, еще и потому, как сами создания печищи Димургов, питали трепетные чувства к лучице своего Господа Першего… И с тем Блага спускала на Айсулу, Волега Колояра и Тамир-агы, к которым подключила бесов повышенный трепет. И теперь в сторону юноши не только ложка, но даже и гневливая мысль, не смела направиться. Как и в случае с лесиками, так нынче с кыызами и влекосилами, люди оставались всего-навсе винтиками в мощном механизме замыслов Богов направленном на становление юного божества Крушеца. И ежели в них нуждались, ими разумно управляли, поддерживали, а их поступками руководили… Хотя с тем, можно предположить, что у человека все же оставалась возможность разрушить замыслы Зиждителей, как когда-то содеяла шаманка Уокэнда, чуть было не сгубившая Крушеца и встретившая свою смерть под ногой тролля Амате, в зале батуры Атефов.

Глава двадцать вторая

Мощная межгорная впадина, будто замкнутая со всех сторон горными кряжами, хоронила внутри себя семь достаточно крупных озер, чьи приподнятые берега походили на покатые насыпи, и большая часть этих пространств была занята удивительными для данных мест бело-желтыми песками. Малое количество рек, стекающих с гор, частью теряя свои воды по длине лощины, впадали в сеть озер, точно связывающихся меж собой более мелкими ериками с сильно разветвленными заболоченными узбоями. Необыкновенно красивая долина казалась не только широкой, она, кажется, не имела границ, лишь зримо соприкасающиеся с небесами приподнятые края земли указывали на ее рубежи. Скалистые горы сменялись здесь покатыми возвышенностями, поросшими луговыми травами али высокими грядами, сверху увенчанных снежно-ледяными макушками, укрытых плотным строем деревов: лиственницы, кедра, ели, сосны.

В этой низине кыызам и влекосилам пришлось задержаться, потому как всем интересующийся и вельми любознательный Яробор Живко, давеча изучающий русло горной реки, неудачно соскользнул с влажного камня и упал в воду. Захваченный кипучим течением реки, коя как дотоль перекатывала каменья, протащила юношу далеко от места падения. Когда на зов Айсулу, теперь бессменного охранника Яробора Живко, примчались Волег Колояр и Гансухэ-агы и помогли ему выбраться на берег, оказалось, что падение в воду и, удары о ее выстланное огромными валунами дно, не прошло бесследно. И у мальчика была разбита не только голова, но и сломаны несколько ребер… И хотя Яробор Живко бодрился, не желая, абы из-за него менялись замыслы старших, и, несмотря на то, что поколь проделывал путь только верхом на лошади, дальше он ехать не смог.

Потому к вечеру, когда спустились с высокогорья в ту самую обширную долину и расположились подле небольшого, соленого озера с дюже прозрачной водой, решили остановиться там на дольше. Само озеро поместилось в небольшом углубление в непосредственной близи от высоченного хребта обряженного снегами. По брегам того озера с одного окоема росли лиственные леса, а две мощные реки питающие его спускаясь с ледника несли прозрачно-пенные, пресные воды.

Яробора Живко на руках Волег Колояр отнес в юрту, каковую разбили за месяц странствия впервые, понимая, что в связи с произошедшим, остановка в этой долине может затянуться. Когда юношу раздели и Тамир-агы его осмотрел, первый чувствовал себя весьма плохо. Легкий озноб бил тело мальчика и острой болью отзывалась разбитая голова и поломанные ребра. Обрядившись в свой долгий плащ, представляющий из себя ничто иное, как шкуру медведя, водрузив на голову корону с оленьими рогами, Тамир-агы развел в юрте костер. Не долго бил шаман в свои три бубна: малый, чуть больший и здоровущий (символ высокого его сана), а после, напоив слабеющего мальчика настойкой, которую он изготовил по указу беса, покинул юрту, сомкнув полог и запретив кому бы то ни было туда входить… Чтобы духи Предков могли излечить лежащего в чаде дыма Яробор Живко.

В этот раз юношу не забирали на маковку, Родитель, абы не беспокоить Крушеца, повелел излечить первого на Земле. Потому доставленные в юрту Богом Седми бесицы-трясавицы, хоть и поначалу возмущались ненормальными условиями для благополучного излечения господина, но стоило Расу на них шыкнуть, тотчас приступили к врачеванию. Прибывших Трясцу-не-всипуху и Гнетуху, Крушец не приметил, так как на тот момент Яробор Живко потерял сознание.

После обряда Тамир-агы и дотоль пользующийся уважением у кыызов, стал не просто почитаем, а скажем так мягко почти полубожеством. Еще бы ведь за один обряд ему удалось полностью излечить Яробора Живко. Впрочем, влекосилы приметив чудное полыхание златыми всполохами войлока юрты пришли к выводу, что такое достаточно скорое выздоровление не могло пройти без вмешательства божественных сил.

И хотя мнение кыызов и влекосилов разнилось, и первые, и вторые признали уникальность самого мальчика и стали это признание ему демонстрировать при встрече, не только улыбаясь, но и трепетно приклоняя пред ним головы.