Колодец с живой водой

Я выключил телефон и, подложив руки под голову, вытянулся на топчане и стал слушать ночь. Лаяли собаки. Похрюкивая, возились в хлеву свиньи. Из ближних домов доносилось невнятное гудение человеческих голосов. Где-то далеко заржала лошадь. На другом конце поселка завопили дурными голосами готовые сцепиться коты, а из сада позади курятника то и дело доносился тупой стук падающих на землю плодов. Один из них в конце концов свалился на жестяную крышу курятника. Раздался такой грохот, что я невольно подскочил на пару футов: ощущение было такое, будто над самой моей головой разорвалась бомба или, на худой конец, ручная граната. Через несколько минут история повторилась, и я решил выйти наружу, поскольку заснуть все равно не представлялось возможным.

Светила полная луна. Остановившись посреди двора, я задрал голову и стал смотреть на крону ближайшего к сараю дерева, словно надеясь сосчитать оставшееся на ветвях количество плодов и таким образом оценить свои шансы на нормальный, крепкий сон. Увы, дерево оказалось буквально усыпано крупными плодами манго разной степени спелости, но самое главное, на одной из ветвей я увидел небольшую обезьянку (в свете луны она казалась отлитой из серебра), которая срывала плоды и швыряла вниз, норовя попасть в собравшихся у ствола дерева молчаливых собак. Увидев меня, собаки так же беззвучно канули в темноту, а обезьянка настороженно выпрямилась на ветке и застыла. Я подобрал манго, которое на ощупь показалось мне спелее остальных, и вымыл его в бетонной «пила». Сполоснув мачете Лины, я очистил плод, разрезал на кусочки и начал по одному отправлять их в рот, наслаждаясь стекающим в горло соком. Таких вкусных фруктов я еще никогда не ел: аромат, вкус, свежий прохладный сок и упругая мякоть создавали неповторимый букет, который и отличает настоящее манго от недозрелых или полусгнивших плодов, продающихся во флоридских супермаркетах.

Потом мне подумалось, что в манго, которое я только что съел, воплотился весь мой опыт последних дней. Только что этот плод, горделиво блестя кожурой, висел высоко над землей у всех на виду, а уже через мгновение слепая сила оторвала его от родной ветки, швырнула на землю, вываляла в навозе и грязи и оставила гнить среди равнодушной травы. И вместе с тем даже отбитый при падении бочок и прилипшая к кожуре дрянь не изменили внутренней сущности манго – той сердцевины, которую я с таким наслаждением вкушал, смыв грязь и очистив кожуру. Свежесть упругой мякоти и ароматный, сладкий сок словно ждали, чтобы их освободили от оболочки и употребили по назначению, однако и здесь была своя закавыка: чтобы добраться до них, нужно было приложить определенные усилия и к тому же не бояться запачкать руки. Отыскать манго в траве. Выбрать самый спелый. Наклониться. Вымыть. Очистить. Увы, всю свою жизнь я чурался подобных хлопот.

Когда с манго было покончено, мои мысли свернули от умозрительных проблем к вопросам практического свойства, и надо сказать, что если в первом случае я почти нашел правильный ответ, то с принятием конкретных решений у меня возникли непредвиденные трудности. Что я буду делать, спрашивал я себя, после того, как найду – или не найду – Сэла? Рано или поздно мои поиски закончатся – и что потом? Чем я буду заниматься? Чему стану отдавать время и силы? Где окажусь? И с кем, если на то пошло?.. Гек умер, и Бимини перестал манить меня. Майами никогда не был мне домом. Даже Джексонвилл, где я родился и где до сих пор мне принадлежал небольшой коттедж, едва ли тянул на статус «малой родины». Пожалуй, на всей земле не было такого места, к которому я был бы привязан. Никто меня не ждал, никто не поглядывал на телефон в надежде получить от меня весточку. И даже если я вовсе не вернусь в Штаты, никто меня не хватится. Скорее всего, никто даже не заметит, что я исчез.

Плод моей жизни оказался пустым внутри.

Отбросив кожуру манго в сторону, я взобрался на жестяную крышу курятника, все еще хранившую тепло ушедшего дня, и вытянулся на ней во весь рост, глядя на звезды и считая проносящиеся в черной пустоте спутники.

Спускаясь вниз примерно час спустя, я вдруг осознал, что еще никогда в жизни не чувствовал себя столь маленьким и ничтожным и одновременно – столь значительным и цельным.

Глава 18