Колодец с живой водой

Прошло несколько минут, прежде чем я почувствовал под ногами твердую землю. Я был на дне, точнее, на той поверхности, которая стала дном после того, как сель частично засыпал колодец. Насколько я мог судить, настоящее дно находилось футов на сто ниже того уровня, на котором я находился. К моему огромному облегчению, никаких змей здесь не оказалось: даже не знаю, что бы я делал, если бы они здесь были.

Отсутствие змей было, пожалуй, единственным плюсом. Сдвинув в сторону скопившийся за десять лет мусор, я обнаружил, что засохшая, слежавшаяся глина у меня под ногами тверда, как гранит. То и дело натыкаясь на крупные камни, я разбивал землю мотыжкой и только потом брался за лопату, чтобы наполнить ведро. В конце концов я отправил наверх записку, чтобы мне прислали что-то вроде кирки с короткой ручкой, чтобы ею можно было работать в тесном пространстве. Когда ведро в очередной раз спустилось ко мне, в нем лежало что-то вроде молотка каменщика с одним тупым и одним заостренным концом.

За вечер мы подняли наверх всего тридцать или сорок ведер. Работу замедляло большое количество крупных камней, которые приходилось дробить на части. Впрочем, и спекшаяся глина поддавалась плохо; лопата ее не брала, и мне все чаще приходилось пускать в ход острый конец молотка.

Проработав подобным образом часов шесть, я почувствовал, что вымотался до предела. На ладонях выступили волдыри, ремни подвесной системы врезались в бедра и помышки, легкие пылали от недостатка воздуха. Я давно потерял счет отправленным наверх ведрам и надеялся только, что их не будет слишком мало и что Лина не сможет сказать, что я-де отдыхал в тени и прохладе, пока они жарились на солнцепеке.

Когда, по моим расчетам, настало время ужина, я дважды дернул за веревку, и Пауло начал не спеша поднимать меня наверх. Я со своей стороны старался облегчить ему работу, упираясь руками и ногами в крошечные ступеньки, вырубленные в стене. Наконец моя голова показалась над краем колодца, и я с удивлением обнаружил, что на поляне собралось уже человек пятьдесят, причем не только детей, но и взрослых. Разумеется, я с головы до ног перепачкался в земле, поэтому многие, увидев меня, засмеялись. Несколько малышей в страхе бросились под прикрытие деревьев, а один мальчик лет десяти – самый храбрый или самый любопытный, – напротив, подошел поближе, чтобы потрогать меня и убедиться, что я – живой человек, а не порождение земных недр.

– Хорошо? – спросил Пауло.

Я кивнул, и он похлопал меня по бицепсу.

– Ты хорошо копать. Bueno. Очень сильный.

С другой стороны к нам подошла Лина:

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. А если помоюсь, буду чувствовать себя еще лучше.

Она засмеялась:

– Женщины в городах платят большие деньги за грязевые маски.

Я посмотрел на веревку, которую Пауло снова сматывал аккуратными кольцами.

– На какую глубину я опускался?

– Двести футов.

– А сколько прокопал?

– Шесть футов. Может, восемь.

Я знал, что работа только началась, но все равно почувствовал себя разочарованным.

– Всего-то?.. А мне казалось – футов пятьдесят. Особенно если судить по приложенным усилиям.

Потом Лина села на мотоцикл, чтобы отвезти Пауло и Изабеллу к тому месту, где стоял пикап. Оттуда они поехали в поселок, а Лина вернулась за мной. Когда мы добрались до дома, Пауло уже поставил для меня за пластиковой занавеской два ведра воды, хотя обычно я обходился половиной. Похоже, он хотел мне этим что-то сказать, но что, я так и не понял. Зачерпнув полный ковш воды (она оказалась теплой – похоже, Пауло добавил в ведра кипятка из чайника), я с наслаждением вылил ее себе на голову.

Минут за двадцать я отмылся до первоначального состояния. Глядя на бурую от глины воду, стекавшую по грубому бетонному желобу, я вдруг подумал, что стал чище не только в буквальном смысле. Что-то изменилось и в моей душе, но почему? Неужели все дело в тяжелой, грязной работе, которую я делал на дне колодца?

Горячий рис с бобами я проглотил в два счета, закусив двумя жареными бананами. Кроме этого, я съел, наверно, дюжину лепешек, запив их водой. Я как раз заканчивал ужинать, когда Лина, заглянув в кухню, поманила меня согнутым пальцем. Выйдя вслед за ней на улицу, я увидел, что она показывает мне на парусиновый гамак, повешенный между стволом манго и еще каким-то деревом.

– Ты должен научиться лежать в гамаке, – сказала она.

– Ты это серьезно? – удивился я. – По-моему, это довольно просто. Или ты опять шутишь?

– Нисколько. – Лина улыбнулась. – Ну-ка, попробуй.