Колодец времени - книга исторических поэм (СИ)

Он словно тур своевольный и мощный секирой сражался,

Многих убил и изранил батыров он в схватке жестокой.

Пал от стрелы князь Олег, далеко слишком выйдя из строя.

Было неловко батыевцам витязей бить за щитами сплошными.

Их окружили немногими силами, лишь беспокоя,

И к ополченцам вернулись поспешно - расправится с ними.

Время летело обычно, но в битве как будто застыло;

Птицы замедлились в небе и спуталось близкое с далью.

Тут уж к дружинам, стоявшим вне сечи, приблизились с тыла

Тысячи всадников непобедимых, блистающих сталью.

'Если погибнет всё войско, не будет рязанщины тоже!

Некому будет сражаться там за города, крепостицы, -

Стал Юрий Игоревич говорить, - если головы сложим,

Некому будет её положить у родимой столицы!

Нам не помочь ополчению толком и муромцам страстным.

Стяги все пали у них и убиты у черни тиуны.

Жалко, что битву на Калке не видели мы, и напрасно,

Вышли бы с войском и более конным и более юным!

К Пронску прорвёмся, а дальше по Проне вернёмся Рязани,

Сядем в осаду, пускай степняки через стены проскачут.

Тут не копыта готовить им надо, а лыжи и сани,

Снегом с морозом Батыя проймём и не будет иначе!'

Но было поздно - враги подошли слишком близко и быстро.

В шлемах и панцирях все из начищенной бронзы и стали,

Тысяча с луками их подошла без помехи на выстрел.

Прочие в плотном строю конном сотнями с копьями встали.

Юрий велел всем дружинам своим перестроиться спешно:

Гридням с боярами быстро в рядах поменяться местами,

Конным холопам и отрокам встать между ними всем смежно,

Стяги всех сотен у князя собрать там, где главное знамя.

Только враги ждать не стали конца этих сложных движений,

Стрелы пустили вдруг издалека - больше тысячи сразу.

Рой загудел, словно выл в облаках бог сражений,

Видеть в том рое стрелу невозможно совсем было глазу.

С силой пороков ударили стрелы в щиты и кольчуги.

Самые страшные в битве мгновения вновь повторялись -

Падали сотнями люди и кони в крови друг на друга,

Раненым было не встать из под тел, и они задыхались...

Треть потеряли дружины Коломны, Рязани и Пронска,

Кинулись вскачь на стрелков, но ряды непрерывно редели,

Сзади оставили поле кровавое, стяги разбитого войска,

Только и думая, как бы стрелкам отомстить за потери.

Юрий с боярином близким своим поменялся плащами,

Шлем свой отдал золотой, щит с драконом, коня и булаву.

Так же Роман и Олег поменялся с другими вещами.

Стали князья с горсткой верных бояр отклоняться направо.

Этим военным приёмом князья сохранялись обычно.

Вовремя переоделись они - под обстрел снова рати попали.

След мёртвых тел на снегу был за конницей виден отлично,

Стяги один за другим на глазах из рядов выпадали.

Кир-Михаилович не увидал этой быстрой замены -

Сотни батыевцев были вокруг, на скаку непрерывно стреляя.

Князь поредевшие сотни прончан развернул дерзновенно,

И не успел враг уйти, и пошла наконец сеча злая.

Сбившихся в кучу стрелков многих копьями сразу убили.

Твёрже той русской отваги наверное не было тверди:

Били прончане врагов топорами, мечами рубили,

С ранами тяжкими не выходили из боя до смерти.

Бился и князь, словно лев, невзирая на многие раны,

Княжичи бились, бояре и гридни как буйные туры,

И подивились монголы той силе и жертвам их странным,

И отступили назад, убоявшись прончан, богатуры.

Новый отряд быстро витязей стрелами густо осыпал.

Тут уж стрела закалённая пронского князя настигла.

Вот и упал он с коня, из руки меч блистающий выпал,

И закричал он, бледнея от боли и ярости хрипло:

'Сила рязанской земли вместе с ратью навек убывает,

Нет в городах больше сил, лишь мальцы, старичьё и холопы!

Ведь не прончан, муромчан и коломенцев здесь убивают -

Русь убивают из зависти к счастью её и от злобы!'

Спешились все кто остался, вокруг князя встали устала

Двадцать усталых бояр и при них тридцать оруженосцев.

Также как муромцев ранее их окружать быстро стала

Стая смеющихся с плоскими лицами злых инородцев.

Стали монголы друг другу показывать лихость и удаль:

То постреляют, арканы набросив кого-то утянут,

Копьями ноги поранят и с криком навалятся грудой,

То но поверженных витязей кони копытами встанут.

Пали один за другим подле князя бояре и слуги.

Долго последний из них стяг держал сине-красный,

И отбивался пока не упали в бессилии руки,

И, не увидев позора, не умер он смертью прекрасной.

Кир-Михаиловича чуть живого к коням прикрутили,

И потащили по полю его, где резня продолжалась.

Раненых там добивали, батыевцы всюду бродили,

Кто-то молил о пощаде, а кто-то ещё отбивался...

Юрий, Роман и Олег до оврагов у Вёрды прорвались,

Пользуясь тем, что монголы бояр в их одежде ловили.

Стяги рязанцев, коломенцев в плотном кольце оказались,

Их расстреляли в упор, а потом как прончан всех добили.

Так же как пронского князя, бояр мёртвых в княжьих одеждах

По полю стали возить, а потом их к шатру притащили.

Долго потом пребывали нойоны Батыя в невеждах,

Думая, что всех вождей в этой битве у русских убили.

Князь Юрий Игоревич, обернувшись, сказал со слезами:

'В битве погибло всё войско, уделы теперь беззащитны!

В Муроме сядем и Пронске, в Исадах, Коломне, Рязани

Крепко запрёмся, авось нет пороков у них камнебитных!'