Колодец времени - книга исторических поэм (СИ)

Путь заслоняя любому незваному гостю, купцу и святоше.

Густо стояли там кузни, гончарни и их смоловани.

Судогда, Колпь, Посерда им была как природная крепость.

Курши ещё там засели за мшарами в Туме-на-Нарме,

Проклял епископом рязанский безбожников тех за свирепость.

Там, возле Цны и решили мокшане пройти по болотам,

Пусть сократить и булгар обогнать всех и конных монголов.

Но были заведены в дебри хитрым они доброхотом,

И заблудились пять тысяч их там в неприветлтвых долах.

В стужу, лихой месяц грудень, проев очень быстро припасы,

Стали мокшане без толку искать пропитание всюду.

Вместо того чтобы в Город Мещерский идти всем и сразу,

Вышли к Ниверге на горе себе и мещерскому люду.

Брат же мокшанского князя Пуреша, в бою самый лучший,

Грабить округу велел, пропитание всё отобрать и доставить.

Только мещерские люди отбились от них, а особенно курши,

Против мокшан за набеги хранивших недобрую память.

Стали отряды мокшан, разошедшихся грабить деревни,

Все пропадать без известий в лесах и замёрзших болотах,

Мещеряки хитро пользуясь знанием местности древним,

Били мокшан из засад день за днём, словно просто охота.

Около брода Копанова только смогли и собраться.

В луках Оки Кочемарских другие блуждали до смерти.

К ним славянина послали с велением вовсе убраться,

Только убили его, не признали посла в русском смерде.

Этих мокшан у Ниверги нашли, как баранов, разьезды монголов.

К месту, где Город Мещерский стоял, по Оке проводили.

Там был Менгу, Бурундай и Пуреш с ними у частоколов,

Город Мещерский среди снежных дебрей они осадили.

'Где же мой брат, где три тысячи воинов лучших?' -

Скорбно воскликнул Пуреш, наблюдая понурые толпы,

'Сгинули между Нивергой и Цной в мире рек злополучных,-

Кто-то ответил, - мещера в лесах поступила по-свойски!'

Грустно пошел князь мокшанский Пуреш, соболями играя,

Ярким шитьём выделяясь промеж соплеменников бедных.

Были у города все, частоколом его окружая,

Чтобы закрыть горожанам путь вылазок разных зловредных.

'Кто правит вами? - глашатай кричал через вал осаждённым, -

Ваш господин, достославный Менгу, предлагает вам сдаться.

Сдайте свой крохотный город, не будет тогда он сожжённым!

Сил нет у вас чтобы с войском монгольским сражаться!'

'Вон, посмотрите, - сказал Бурундай закалённый в походах,

Старый и верный товарищ Бату, побратим Субедея,

Хищно оскалившись, видя как в плен к ним бегут в огородах

Несколько русских купцов и монахов от страха робея, -

Эти лесные народы Бату навсегда покорятся.

Трусы с героями будут служить во единой упряжке,

Нужно лишь Ясу во всём соблюдать и Тенгре поклонятся,

И не давать никому из врагов и смутьянов поблажки!'

Тут подвели беглецов оробевших к Менгу с Бурундаем.

Это посол был из Мурома, русский купец и монахи.

Князь их к мещере направил покорности их ожидая,

Но не дождались они, сами были сейчас как на плахе.

Глядя с большим любопытством на золотом тканые вещи,

На самоцветы и шёлк на монгольских высоких вельможах,

Пленные думали, что всё знакомо - не так уж зловеще,

Что раболепные слуги нужны будут извергам тоже.

'Мы окружили теперь этот город стеной частокола, -

Стал говорить им Барадж, - а теперь соберём камнемёты.

Их частокол на валу из машин разобьём очень скоро,

Одновременно мещерский хашар рва засыпет обводы!

Вижу богатые вы и ведёте себя тут примерно,

Может быть вы узнаёте меня? Я - Барадж из Булгара!

Раньше служил во Владимире князю Великому верно,

Прадед Арбат мой в Москве воеводил и жил там у яра.

В Город Мещерский обратно вернитесь и всех убедите,

Что властелин их отныне Менге и признать это надо.

Если откроют ворота, то жизнь сохраним им властитель,

Если же нет - перебьём всех потом как паршивое стадо!'

'Гордая слишком мещера, - сказал самый старый из пленных, -

В Город Мещерский в тиуны я муромским князем назначен,

Должен был я как наместник сидеть тут в правах вожделенных,

Только недавно мещерское вече решило иначе.

Юмис здесь староста, он трусоват как все старые люди,

Может быть мне и удастся его убедить не сражаться!'

Дьякон сказал: - 'Мы помолимся Богу об этом же чуде,

Если не тронете веру Христову, попросим их сдаться!'

'Яса велит нам не трогать служителей веры и церкви, -

Хмуро ответил Менгу перевода дождавшись Бараджа, -

Ни одному из монголов моих не нужны ваши жертвы,

Бог наш Тенгре всем богам был отцом и конечно и вашим!

Из камнемёта мы будем пока что камнями швыряться,

После запустим ракеты из пороха с шумом и треском.

Здесь не видали такого и в страхе они согласятся,

Пообещайте им всё что правителям их интересно!'

Как и сказал всем Менге, камнемёт стал кидать камни в город.

Делали их из дубовых стволов и водой поливали.

Эти шары тяжеленные весь пропахали пригорок

И частокол раздробили и крыши с домов посбивали.

К вечеру прямо на льду перед пристанью мёрзлой,

Трубок высоких и тонких ряды расставлять быстро стали.

После зажгли их и в небо взлетели с шипением грозным

Всполохи огненных стрел и с шипением в город упали.

Вспыхнули крыши разбитые из бересты и соломы.

Быстро огонь охватил деревянные стены землянок.

Вскоре открыли воротины и через них и проломы

Вышла, стеная в испуге, толпа беглецов и беглянок.