Колодец Времени

Крышка оказалась легкой. Фараон поднял ее, залез в саркофаг, лег и плотно закрыл гранитное «ложе» - отрезал себя от внешнего мира, чтобы подчинить и изменить внутренний. Тело мгновенно налилось тяжестью и окаменело. Веки закрылись. Душа успокоилась. Сознание забыло все. Эхнатон уснул – уснул мертвым сном.

Первой проснулась память. Она знала, кто лежит в саркофаге, зачем и где «гробница» находится. Память знала, что фараона ждет дома любимая жена, что Аменхотеп назвал себя Эхнатоном и собирался построить новую столицу, а главное, человек хотел стать Бессмертным – Полубогом. Память знала все и стала будить тела.

- Эй, разум, очнись! Тебя ждут великие дела! Ты хотел просветления? Так лети в пирамиду с бело-серебристым пирамидоном – это твой «глаз» так сияет, это твой свет. Наполнись им! Наполнись до предела и возвращайся! Я буду ждать тебя.

Разум отделился от тела фараона, через отверстия в крышке вылетел из саркофага и белой птицей воспарил в свет, льющийся из северного «окна» пирамиды.

- Эй, душа, очнись! Тебя ждут великие дела! Ты хотела просветления? Так лети в пирамиду с золотым пирамидоном – это твой «глаз» так сияет, это твой свет. Наполнись им! Наполнись до предела и возвращайся! Я буду ждать тебя.

Душа отделилась от тела фараона, через отверстия в крышке вылетела из саркофага и золотой птицей воспарила в свет, льющийся из южного «окна» пирамиды.

- А ты, тело-оболочка, не просыпайся! Ты должно насытиться покоем, чтобы совершать великие дела! Черный свет – твой свет! Наполнись им! Наполнись до предела и жди, как жду я.

Каменное тело лежало в гранитном саркофаге и не видело света: оно дышало тьмой, оно наполнялось тьмой. Антарес, Великая Царская Звезда, ужалила его. Яд разлился по телу и изменил его. Менялась и запись в Книге Бытия.

Первым просветлел разум. Он блуждал по коридорам третьей, самой «невысокой» пирамиды, пока не достиг цели: Альдебаран, Великая Царская Звезда, впустила его в Реальный Мир – и разум засиял чистым блеском белоснежного бриллианта.

Второй просветлела душа. Она блуждала по коридорам средней пирамиды, пока не достигла цели: Регул, Великая Царская Звезда, впустила ее в Реальный Мир – и душа запела чистым золотым голосом Белой Розы.

Тела разъединились, тела просветлели, тела наслаждались в Реальных Мирах и не хотели возвращаться в мир Фомальгаута, Великой Царской Звезды, утонувшей в Южном полушарии Звездного Неба, спящей в животе Южной Рыбы. Но именно в мире Фомальгаута жила память, и она не спала. Она ждала. В ожидании мелькали картинки прошлого. В ожидании мелькали картинки будущего. Когда «экран» погас, память прокричала:

- Эй, тела, пора возвращаться! Наступило время рождения – рождения нового, просветленного, объединенного, пятого тела.

Крик памяти был настолько громким, что белая и золотая «птицы» одновременно вернулись в пирамиду с черным пирамидоном и соединились с каменным телом.

- Все, теперь усну я, - заявила память и, словно улитка, залезла в свой защитный домик-панцирь.

Эхнатон проснулся, открыл крышку и вылез из саркофага. Внешний мир был старым, но ощущения были новыми: по-новому глядели глаза, по-новому слышали уши, новая сила двигала новое тело.

- Я Бессмертный! Мне все подвластно! Ахетатон! Я построю тебя! Ты будешь стоять на горизонте и соединять два мира – Мир Бессмертных Богов и Мир Смертных Людей.

Эхнатон ловко и быстро совершил обратный путь. Холодная ночь жаркой пустыни встретила фараона легким дыханием. Бессмертный посмотрел на небо, отыскав Сириус, поднял к нему руки и воззвал:

- О лучезарная! Ты настоящее Солнце! Атон – мой единственный Бог!

Сириус ответил фараону ярким мерцанием и направил к Бессмертному руки-лучи, чтобы согреть только что рожденное пятое тело…

Глава 10

Янис ушел в море, когда Илга вернулась домой, и они разминулись. Холодное сырое подземелье повлияло на здоровье женщины: сильно болела голова, «крутило» тело, «огонь» пылал в груди, постепенно переходя в озноб. Илга залезла на кровать, укрылась двумя одеялами, но лихорадка не отступала: зубы стучали, ноги были ледяными. Память терзала душу пережитыми страданиями, а разум воссоздавал образы Белого зала и Беверины. Илга пыталась приостановить боль, но ничего не получалось: боль балтийскими волнами ударялась об измученное тело. Гражина хотела уменьшить боль, но та только росла и погружала сознание в болезненное забытье. Илга перестала сопротивляться, повернулась на правый бок, свернулась калачиком и доверила больное тело обычному сну.

Во сне к Гражине Гинтарас пришла Беверина – сильная, красивая, живая…

- А ты смелая девочка! Хотя я всегда была смелой. Трусость свойственна человеку, она оберегает его смертное тело.

- Трусость и жадность, - добавила Гражина.

- О-о! Ты, я вижу, знаток человеческих душ! – рассмеялась Беверина.

- Я писатель, и не думаю, что люди меня по-настоящему интересуют.

- Браво! Создавать Миры – занятие, достойное Бога, но не единственное…

- Расскажи о себе. Кем я была? – спросила Гражина.

- Бессмертным! Смотри!

Беверина указала рукой на север…