Колодец Времени

Вечерний Берлин встретил Шеффера густым туманом, поглощающим все звуки и образы. Эрнст сделал несколько шагов и обернулся – Рейхстаг утонул в тумане, моментально превратившись в воспоминания. Самым ярким воспоминанием был фюрер и его странные слова «Эккарт в Мюнхене ждал Вас», истинный смысл которых для Шеффера остался неясен, но было ясно одно: молодой ученый стал нацистом, не будучи им по идейным соображениям (новый документ лежал в кармане рядом с записями поэта).

«Гитлер интересуется Тибетом и обещал отправить в Гималаи новую экспедицию, а это, - Шеффер нащупал в кармане документ, - всего лишь пропуск. Без него мне в Тибет не добраться. Почему Эккарт ждал меня? Фюрер назвал меня новым носителем Инглии. На нового носителя указывают и слова поэта. Неужели?..»

Ноги Шеффера споткнулись о что-то большое и не совсем твердое. Эрнст нагнулся и увидел на мостовой тело – мертвое женское тело. Молодой ученый заглянул в лицо мертвеца и узнал в нем Марию, проститутку из соседнего дома, на шее у которой были больная мать и непутевый старший брат. На щеке у женщины была вырезана свастика, а на груди лежала записка «Смерть евреям». Шеффер перекрестился и побежал по улице, желая оказаться как можно дальше от места убийства. Туман скрыл человеческую трусость, туман скрыл человеческие слезы, которые не стыдно было бы показать разве что Богу, но не людям…

Глава 11

1936 год. Вернувшись из Лондона, молодой ученый Эрнст Шеффер первые дни скучал по туманному Альбиону и орнитологическому отделу Британского музея, где была представлена лучшая в Европе коллекция экспонатов тибетских птиц. Сердце Шеффера радовалось, когда руки прикасались к редким экземплярам, а мозг усиленно работал, забывая о себе и о быстротечности времени. В последний день пребывания в Лондоне директор музея прочитал строчки из поэзии Миларепы:

Когда постыла мне мирская суета, и я на склонах Латши Кханг искал уединенья,

Тогда Земля и Небо сговорились и бурю – вестника послали мне,

В союз воды и воздуха стихии с грядою мрачных туч вступив,

Луну и Солнце полонили…

- Я долго думал, что хотел сказать поэт, но эти слова так и остались для меня загадкой. Уверен, что Вам под силу ее разгадать. Только обещайте, что, открыв тайну, Вы поделитесь ей со мною.

- Обещаю, - сказал тогда Шеффер, не думая о том, что когда-нибудь вообще сможет выполнить обещание.

Слова Миларепы заставили Шеффера вспомнить о свастике, о предложении вступить в Аненербе и приглашении на партийный съезд в Нюрнберг. Предложение молодой ученый отклонил, но мысли об Инглии и Кайласе волей-неволей возвращали на грешную землю, которая давала шанс в реальности приехать в Трансгималаи и пройти Долину Смерти.

Кайлас… Гора Свастики… Шеффер представлял ее в сознании несколько раз, и каждый раз она имела новый образ, непохожий на предыдущий и неповторимый. Гора, как магнит, притягивала к себе душу молодого ученого еще в Британии, а на немецкой земле притяжение возрастало и не прекращалось ни днем, ни ночью. Шеффер вначале заглушал «зов» научной работой и прогулками по вечернему Берлину, но «зов» усиливался и требовал немедленного появления на Кайласе, а мозг не принимал информацию извне и даже отторгал ее. Временный покой наступал только тогда, когда ученый закрывал глаза и мысленно «перемещался» на Гору. Там, на Кайласе, он видел белую огненную свастику. Инглия вращалась, и душа Шеффера по всем четырем лучам стремилась к центру, но достигнуть его не могла: что-то мешало, что-то преграждало путь и возвращало назад в человеческое тело. Эрнст попытался разобраться, что же мешало, что не пускало вперед, но сознание молчало и показывало одну и ту же картинку – абсолютная тьма и красные всполохи, быстро появляющиеся и исчезающие в темноте. Шеффер засыпал, так и не дождавшись разгадки невидимой преграды.

Однажды поздно вечером в комнате ученого раздался телефонный звонок. Шеффер снял трубку.

- Вас беспокоят из рейхканцелярии. Утром за Вами приедет машина. Вы без лишних слов сядете в лимузин и отправитесь в Нюрнберг. Это приказ фюрера. Не забудьте взять документы.

Короткие телефонные гудки утверждали, что разговор состоялся, разговор, в котором Шеффер не произнес ни слова.

Молодой ученый этой ночью не сомкнул глаз. Он знал, что решение должен принять именно сегодня, что завтра будет поздно: решение будет принято за него.

«Бежать! – было первой мыслью. – В Лондон!»

Вторая мысль догоняла первую: «Из Лондона – в США. За океаном – иная жизнь».

«Для нацистов нет границ!» - опровергла первые две мысли третья.

«Твоя истинная цель – Кайлас. Дорога к нему идет через Нюрнберг», - заключила четвертая мысль.