Колодцы знойных долин

— Такое событие, — перебила его Санди, нахмурившись. — Столько лет ждали, когда в Макате вдоволь будет молока. И кто так расстается с гостями? Где вы это видели?..

Старики степенно поддержали Санди!

— Становится жарко.

— Верно. Лучше ехать по вечерней прохладе.

Ланцев, оглядываясь на Хамзу, снова стал извиняться:

— Погостим в следующий раз. Спасибо.

Старики ничего не ответили ему. Лица их стали бесстрастными, и Ланцев с досадой подумал, что он слишком поторопился. Знал ведь, что пенсионеры — народ обидчивый.

Старики молча ждали.

К колодцам прибрело несколько лошадей одинаковой вороной масти — мосластые, с разбитыми копытами и давними, зарубцевавшимися ранами на шеях и спинах. Это были кони нефтяников. Многие годы кони трудились на промысле и состарились вместе со своими хозяевами. Машины и тракторы заменили их, и конюшня в Макате пришла в запустение, да и вообще пора поставить животных на откорм и сдать на мясокомбинат. Но старики, как только хозяйственники заикнулись об этом, зачастили в поселковый Совет, уговаривая председателя не допускать такого зла. В поселковом Совете они собирались с утра, потом шли к директору промысла, от него к парторгу, словно бы лишний раз напоминая им, что провожать на заслуженный отдых сразу нескольких человек, притом друзей, к тому же тех, чьими руками поднят и прославлен Макат, — дело совершенно непродуманное. Не оставили они в покое и учителя Хамзу — депутата местного Совета, — и в конце концов добились своего. Когда пенсионеры решили выехать на летовку в Шенгельды, Хамза посоветовал передать им лошадей: пусть сами и ухаживают за ними.

После ночного кони пили жадно, и вода в колодце бурлила от их шумного дыхания.

— Что-то не жиреют ваши скакуны, — заметил Хамза, с улыбкой глядя на лошадей, — Бедный Каракуин… Если бы он знал, во что превратятся его потомки… Или вы плохо смотрите за ними, а?

Амир резко повернулся и уставился на кляч. Глаза его потемнели. Слишком многое в его жизни было связано со скакуном, носившим когда-то кличку Каракуин — Черный Вихрь.

А старики все молчали.

— Нам сегодня надо быть в Гурьеве, до этого еще заехать в Саркуль, — пояснил Хамза и развел руками. — Времени мало. На сегодня столько дел, иначе почему бы нам не погостить здесь подольше?

— Понятно, — бросил Кумар. — Можно не объяснять. Пойдемте, угощу шубатом — напитком пенсионеров.

— Какая тут может быть обида? Мы и сами работали точно так, как спешит сейчас товарищ Ланцев. Потому и ушли, наверное, на отдых, — произнес Хамза.

— И не можем все равно усидеть, — вскинул голову Кумар. — Ты вот бросил нас… снова работаешь… Всегда у тебя так, учитель.

Хамза весело рассмеялся, засмеялись старики. Ланцев облегченно вздохнул, подошел к Санди и забрал из ее рук ведра.

Через полчаса у дома Кумара шенгельдинцы проводили гостей. Голубая «Волга» выехала из аула и, набирая скорость, направилась в сторону Саркуля. Как только она достигла ближнего холма, Санди заторопилась домой. Следом за ней зашагал и Жумаш — привычной походкой, энергично размахивая руками, слегка наклонившись вперед. Кумар не стал их останавливать.

«Через три часа Хамза и Ланцев будут у реки Уил, — подумал Кумар. — Хамза, конечно, остановится у древнего мавзолея Секер… Когда Санди в последний раз ездила на могилу мужа? Прошлой осенью, кажется… Реже стала наведываться…»

— Ну пошли, — произнес он, оглянувшись и увидев, что они с Амиром остались одни. Голос его прозвучал неожиданно сипло, и старик рассердился на себя.

Он обернулся и увидел Санди. Она стояла около своей юрты — прямая, высокая, и тоже смотрела на дорогу.

Над Гурьевом опустилась ночь, темная, густая и, как всегда в августе, душная. Звезды светились так близко, что, кажется, протяни руки и ощутишь их трепет.

Хамза стоял у окна и задумчиво глядел на сонно мерцавшую далеко внизу реку. Он решил заночевать в гостинице, хотя в Гурьеве жили родственники и друзья, которые всегда были рады его приезду. Старый учитель не любил одиночества, но сегодня ему не хотелось, чтобы его волнение видели люди. День выдался тяжелый. Он начался встречей с Амиром. Эта встреча всколыхнула в памяти далекий восставший Саркуль, бои в тайсойганских песках. И на колодцах, куда он поехал, больше беспокоясь за Санди, за ее встречу с Амиром, и по пути в Саркуль, и там, на берегу Уила, у могилы Махамбета — мужа Санди, и после окончания заседания совета ветеранов в облисполкоме он все думал об этом. Сколько времени прошло с тех пор, когда он и его друзья сражались в песках!.. Сколько было потерь… Теперь ровесников уже можно пересчитать по пальцам. И одним из них неожиданно оказался Амир…