Кологривский волок

Совсем бы не спать в такую дивную ночь, особенно сейчас, когда примолк трактор, и над землей устоялась привычная тишина; полежать бы просто так, разглядывая звезды в незамутненно-ясном небе, прислушиваясь к каждому шороху, столь отчетливому в полях, вдыхая прохладный запах свежей пашни. Даже сейчас видны были контуры деревенских берез, плавно очерченные сумерками, не меркла заря, настойчиво приподнимая край неба. Когда-то ходили гулять сюда, в Ефремово, с гармонью. Теперь редко ее услышишь, только иной раз почудится далекий неясный звук, и томится душа ожиданием, что он повторится, приблизится, как это бывает при зарницах, когда непонятно тревожит их немота, и хочется, чтобы грянуло, как при обычной грозе.

Благодатное предлетье! Столько в нем света, призыва к жизни, что совсем бы не спать в эту пору, но примагничивает земля, сон опутывает неодолимой паутиной…

Очнулся скоро, бея всякой случайной побудки — по привычке. Рассвело настолько, что видны были не только контуры деревни, а и сами избы; небо приподнялось, звезды потерялись; заря сошла за реку, занялась в полный накал, огненной лавой охватив лес. При полном безветрии уже дрогнул осинник, начали пробовать голоса птицы, потянулась к рассвету молодая травка, проточившаяся сквозь прошлогодние пожухлые стебли.

Приходя в себя, Сергей глянул на мотоцикл: приснилось, будто гнал на нем с пологой горы и никак не мог остановить. Подошел к нему, попробовал завести, поприслушивался к двигателю — порядок.

Теперь можно было пахать, как днем. Трактор поостыл, покрылся бисером росы, будто вспотел после тяжелой работы: пришлось несколько раз наматывать и дергать шнур пускача… Его треск вспорол короткую тишину, снова потекли за плугом глянцевитые пласты земли, тотчас тускневшие под сцепкой борон. Это потом, в конце лета, будет радовать глаз прохожего и проезжего волнистое хлебное море, а пока малоприметная и утомительная работа без выходных дней, почти без сна. Но земля помнит все и сторицей вознаградит хлебороба, нянчившего ее с весны. Любоваться хлебным морем могут все, гордиться — только те, чьими руками оно сотворено.

В конце смены припылил на легковом «газике», доставшемся после директора МТС, Ерофеев.

— Вчера не мог с Дорониным приехать. Поздравляю! У вас самая большая выработка. Напарник не подводит? Вот если бы и другие трактора пустить, в две смены! Жаль, что трактористов не хватает, — посетовал Ерофеев. — Между прочим, Генку осенью заберут в армию, надо подумывать о замене. Поговорю с военкомом, может, отсрочку даст.

— «Козлик»-то ничего, не барахлит? — спросил Сергей.

— Вполне исправный, еще побегает не один сезон. Выходим в люди. — Ерофеев задорно толкнул большим пальцем козырек кепки. — С утра пораньше поехали по деревням подыскать место для телят, наверное, переведем их на летов Шумилино: конюшня у вас пустая, рядом река и выгон. Надо двух телятниц, думаю, Галина Коршунова согласится, а второго человека найти потрудней.

— Я поговорю с моей Татьяной, — после некоторого раздумья сказал Сергей.

— Ты всерьез? — не поверил Ерофеев, в карих его глазах сверкнула усмешка.

— Конечно. Был у нас с ней разговор, она с удовольствием бы стала работать в садике. Кстати, когда его построят?

— Если шефы не подведут, обещали к осени. Считай, что договорились. Это все прекрасно, но пойдет ли она на телятник?

— Одно-то лето, думаю, поработает, тем более у себя в деревне.

— Значит, так, потолкуй сначала ты с ней, а потом я подключусь, авось сагитируем, — Ерофеев заговорщически подмигнул Сергею. — Да, вот еще о чем хотел посоветоваться: может, не в бочках развозить по бригадам горючее, а заправлять прямо из бензовоза?

— Конечно, удобней, только чтоб вовремя приезжали, без простоя.

— Попробуем. Ладно, бывай здоров!

Ерофеев направился к дороге, обходя пашню по неподнятому еще загону. Издалека видно было, как шофер, пользуясь моментом, дремал, облокотившись на руль. Много забот у председателя, и начинаются они спозаранок — посевная.

16

Одна-одинешенька осталась Варвара Яковлевна в доме, который совсем недавно был, почитай, самым многолюдным в Шумилине. До сих пор не могла понять, как это произошло, а в первые дни после смерти мужа чувствовала себя совсем потерянно. Спасибо, Сергей приходил ночевать, помогал по хозяйству, да ведь у него такая безурочная работа, что все ему некогда, все торопится, и своя семья не мала. Так у тещи и живут. Звала их к себе — видно, Татьяне не хочется уходить от матери. А славно было бы, зазвенели бы в онемевших стенах голоса внучат: это все равно что в ослабевший улей всыпать рой.

Зимой-то какие долгие ночи были — с версту, проснешься и шаришь глазами по темному потолку, пересеваешь в памяти прошлое, как в войну бедовали, как поднимала деток: плохого — охапками, хорошего — щепотью. Выросли детки, упорхнули из родительского гнезда; целый год ждешь в гости, побывают, как приснятся — коротки отпуска.