Колокол Люцифера

Нацисты пообещали немцам создать новое сильное государство и восстановить международный престиж страны, вернуть потерянные территории дипломатическим путём, а если не получится с помощью дипломатии, то с помощью вооружённых сил. Они пафосно назвали будущее новое государство Германской Империей (Das Deutsches Reich), неофициально именуемое Третьим Рейхом (Das Dritte Reich), имея в виду преемство от предыдущих империй — Священной Римской империи (962 — 1806) и Германской империи (1871 — 1918).

Находясь в состоянии эйфории от чувства собственного величия, немцы не замечали, что крайне агрессивная внешнеполитическая реваншистская риторика привела к серьёзной конфронтации с внешним миром. Результатом такой конфронтации стала изоляция страны, принесение нацистами германской экономики в жертву идеологии.

Военно-промышленный комплекс стал на долгие годы локомотивом мобилизационной экономики Третьего Рейха, объём военного бюджета перестал быть предметом какой-либо критики со стороны общества.

Через непродолжительное время существования подобной экономической модели, война становится единственным способом выживания государства. По-другому государство выжить уже не может, а печальная судьба политического режима при таком раскладе практически предрешена.

Монополизированная и управляемая государством военная промышленность, производящая огромные объёмы вооружений в ущерб частному сектору и качеству жизни граждан, просто не может существовать без экспансии. Если пушки делают вместо масла, то эти пушки обязательно должны будут добывать недостающее масло, приносить прибыль. Только жёсткая экономическая эксплуатация обширных колоний и захваченных у соседних стран территорий в состоянии поддерживать предельно милитаризованную экономику.

Реваншистская пропаганда, проводимая нацистами среди молодёжи, включала в себя элементы максимально преувеличенной героики предыдущей войны, так как рассчитана на поколение, не знавшее эту последнюю войну, а следовательно, её романтизирующее.

Немецкой молодёжью будущая война воспринималась не как бессмысленная жестокость, неприглядные сцены смерти, повседневная грязь и кровь, а как увлекательное соревнование по храбрости, доблести и геройским подвигам.

Описание роли немецкого народа в мировой истории превратилось в грандиозный, фантастического масштаба и такого фантастического неправдоподобия героический эпос. Это было уже не просто избирательность в изложении хода истории и приукрашивание подробностей исторических событий, а параноидальный бред.

Нацистская пропаганда превозносила успехи внешней политики, основанной исключительно на дипломатическом или экономическом давлении, как нечто потрясающее, что заставило немцев поверить в серьёзное международное влияние гитлеровского правительства.

Умелые пропагандистские трюки создали у граждан Германии иллюзию надёжности правительства и военной мощи страны, которую панически боятся правительства Великобритании, Франции и США.

Никакие разумные доводы, звучавшие из уст иностранных политиков, о том, что агрессивное поведение немецких дипломатов на международной арене является прологом будущей войны, не могли заставить гитлеровцев одуматься. Их заботила лишь опасность возможной смены народной эйфории от полученных внешнеполитических дивидендов на разочарование и как следствие потери общественного авторитета нацистской партии.

Немцы ликовали, когда Третий Рейх присоединил к себе Судеты, исторически принадлежавшие Германии. Никто даже не обратил внимание в тот момент народного восторга на то, что Германия подошла к краю пропасти, сделав будущую войну неизбежной.

После Судет нацисты уже не могли остановиться, им пришлось делать следующий шаг по восстановлению Германии в старых довоенных границах. Нацисты стали заложниками собственной идеологии и пропаганды. Приходилось выполнять обещанное немецкому народу.

Аннексия Восточного Поморья (Польский коридор) и Силезии, стала уже неизбежной. То, что это лишь вопрос времени стало ясно после расчленения Чехословакии.

Милитаристская риторика внутри страны, агрессивная полемика на дипломатическом уровне и милитаризация экономики поселили в умы немцев мысль о том, что война неизбежна. И война действительно после раздела Чехословакии стала неизбежной.

Приготовления Третьего Рейха к будущей войне сами по себе вели масштабному европейскому военному конфликту.

Следует отметить, что традиционно воинственный германский генералитет и подавляющее большинство старого рейхсверовского офицерства в 1939 году считали войну безумием, по причине полной неготовности страны воевать. Немецкая экономическая элита также сильно не хотела войны.