Колокол Нагасаки

В школе Когакура, что в семи километрах от Ураками, Тагава-сэнсэй сосредоточенно составлял отчет об утренней воздушной тревоге. Он обернулся к окну, и его взгляд застыл: ослепительная вспышка озарила подножие горы и голубое небо над гаванью Нагасаки. Полуденное солнце в разгар лета, казалось, потемнело по сравнению с тем, каким было мгновением раньше. Свет от вспышки был, безусловно, во много раз ярче солнца. «Они стали использовать зажигательные бомбы в дневное время?» – пробормотал Тагава-сэнсэй про себя и наклонился, чтобы лучше рассмотреть, что происходит. Странное и пугающее зрелище предстало перед его взором. «Смотрите! Смотрите!» – крикнул он. Все учителя, которые были в учительской, бросились к окну. В небе над районом Ураками в Нагасаки висело нечто похожее на белое движущееся облако, которое на глазах росло. «Что это? Что это?» – в страхе закричали все, когда облако превратилось в огромный гриб диаметром в километр. А затем ударил порыв ветра невиданной силы. Здание сотряслось до самого фундамента. Все, кто был в учительской, оказались на полу, засыпанные осколками разбитого стекла. «Бомба! Прямое попадание в школу! В укрытие!» – крикнул Тагава-сэнсэй во весь голос, когда сам смог подняться и пойти в укрытие, обустроенное в холме за школой. Сидя в укрытии на холодной земле, Тагава-сэнсэй не знал того, что было известно одному только Богу, – а именно, что в это время у него дома, в Ураками, его жена и дети звали его на помощь, и это были их последние слова.

* * *

К югу от гавани Нагасаки на склоне горы Хатиро, в восьми километрах от Ураками, находился район Оояма. Отсюда можно было увидеть долину, где лежал Ураками, а чуть дальше из дымки вырисовывался Нагасаки. Молодой Като вел корову на пастбище. На зеленом лугу он увидел землянику и принялся собирать ее и есть. А потом все озарила вспышка. Корова, видимо, тоже ее увидела и подняла голову. В небе над Ураками повисло густое белое облако, похожее на огромный клубок хлопка, который становился все больше и больше. Это выглядело как огромный бумажный фонарик, завернутый в хлопок. Внутри будто сияло и постоянно поблескивало что-то напоминающее гирлянду из электрических лампочек. Свет становился то красным, то желтым, то фиолетовым – гирлянда играла всеми возможными цветами.

Затем облако приняло форму мандзю – небольшого пирожка. А потом этот пирожок постепенно растягивался вверх, пока не стал похож на гриб мацутакэ[13]. Из тех районов Ураками, которые находились прямо под белым облаком-грибом, повалили черный дым и грязь. Казалось, все это заполняло воздух и поднималось выше. Грибовидное облако росло и наконец достигло чистого неба. Затем обмякло и потекло на восток. Черный столб из грязи и дыма чуть уменьшился, но все еще был выше любой горы. Потом часть его начала распадаться и рассеиваться, а другая часть потекла вслед за облаком. Погода была ясной, поэтому и горы, и море были хорошо видны. Только Ураками, оказавшийся под облаком, попал в тень и выглядел абсолютно черным. А потом – взрыв! Одежда на Като разлетелась в клочья. Деревья вмиг лишились листвы. И все же ударная волна значительно ослабла, когда достигла Като. Корова никуда не убежала. Като решил, что где-то поблизости, совсем рядом, упала еще одна бомба.

* * *

Таками-сан возвращался со своей коровой из Ураками в Кобу[14]. Они шли по дороге Одорисэ, и вспышка настигла их примерно в двух километрах от Ураками. Таками-сан почувствовал жар, будто оказался на хибати – японской печке: он и его корова получили сильные ожоги. Затем на них обрушился дождь из огненных шаров. Один из таких шаров ударил его по ноге. Белый дымок исчез, пламя погасло, остался только запах, как от погасшей парафиновой свечки. Эти огненные шары привели к многочисленным пожарам.

3. Сразу после взрыва

От эпицентра взрыва до университетских корпусов было максимум семьсот метров, то есть университет располагался в зоне прямого поражения. Деревянное здание, где студенты изучали основы медицины, оказалось ближе всех к эпицентру, и сама постройка, и все, кто находился внутри, мгновенно стали пеплом. Корпус клинической медицины находился чуть дальше; стены его, к счастью для немногих выживших, были из бетона.