Колокол по Хэму

Во второй половине дня мы добрались до подозрительных пещер. Сюда нас направила военно-морская разведка США, и, как это нередко случается, наш поход обратился чем-то вроде шутки, а не серьезным заданием. Хемингуэй причалил к деревне и спросил у местных жителей, знают ли они какие-либо крупные пещеры на берегу. Ему ответили, что, разумеется, знают, и это выдающийся туристический объект Кубы. Хемингуэю дали в проводники мальчика, сверстника Сантьяго.

«Пилар» проплыла вдоль берега около мили, и он велел бросить якорь. Фуэнтес остался на яхте, а остальные по очереди осмотрели малую пещеру. Выцветший плакат на белой полоске пляжа, безграмотно написанный по-испански, гласил:

«ПОСЕТИТЕ ЖИВОПИСНЫЕ ПЕЩЕРЫ — ДЕСЯТОЕ ЧУДО СВЕТА».

— Живописные пещеры... — мрачно пробормотал Хемингуэй. Его лицо приняло багровый оттенок, который нельзя было объяснить воздействием солнца. Писатель явно пребывал в дурном настроении.

— Парень утверждает, что с начала войны в пещерах не было туристов, — сказал Гест. — Здесь вполне могут прятаться немецкие подлодки.

— Да, папа! — вскричал Грегори. — Пещеры напичканы едой и боеприпасами!

— Надеюсь, там найдется хотя бы пиво, — пробурчал Ибарлусия. Он был настроен еще хуже, чем Хемингуэй.

Вслед за провожатым мы прошагали по едва заметной тропинке, миновали нагромождение камней и вошли в самую широкую пещеру в скале. У Хемингуэя с собой был пистолет в старой кобуре, Ибарлусия нес автомат, Патрик прихватил «манлихер» своей матери. Остановившись у входа в пещеру, мы могли видеть только каменный свод, исчезавший в темноте, но, судя по эху, пешера была очень длинная. Из ее глубин задувал холодный влажный ветерок, очень приятный после долгого дня под жарким солнцем.

— У меня есть лампа, — сказал Роберто Геррера.

— А у нас — фонарики! — наперебой закричали сыновья Хемингуэя.

— Они не нужны, — заявил провожатый. — Я включу свет.

— Свет? — переспросил Хемингуэй.

Вспыхнули сотни разноцветных лампочек. Они опоясывали огромную пещеру, будто рождественские огоньки — елку, висели на сталактитах и между ними, окружали темные отверстия, а одна гирлянда была прикреплена к высшей точке свода пещеры почти в тридцати метрах над нашими головами.

— Ух ты! — воскликнул Грегори.

— Только этого не хватало, — проворчал Хемингуэй.

— Гляди, папа! — крикнул Патрик, устремляясь вперед. — Пещера сужается! Это там немцы прячут свои припасы! Наверное, этот ход ведет в очередной крупный туннель. Не могли же они оставить свои вещи здесь, на виду!

Мальчик-кубинец не знал, куда ведет туннель, только то, что туда любят забираться молодые парочки. Там не было электрического освещения, поэтому мы зажгли лампу, включили фонарики и вслед за Грегори и Патриком прошли несколько сотен шагов по узкому петляющему коридору. На одном из перекрестков Синдбад поранил руку об острый камень. У Геста был с собой носовой платок, но остановить кровотечение с его помощью не удалось, и Синдбад с Гестом Геррерой и нашим юным проводником отправились назад.

— Принесите немецких сосисок и пива, и мы устроим пикник на берегу! — крикнул Гест, исчезая в узком проходе.

Патрик, Грегори, Хемингуэй и я продолжали двигаться вперед. Я смотрел в затылок писателя, подныривавшего с лампой в руке под нависающие камни и сталактиты. Он пытался не отстать от сыновей. Кое-где нам приходилось брести по грязи, покрывавшей скользкие камни. В других местах мы переходили вброд небольшие озера, которые имели глубину несколько сантиметров, но вполне могли соединяться с бездонным морем. Туннель все не заканчивался. Мы шли, ползли и протискивались по нему, казалось, несколько часов.

Зачем это Хемингуэю?

Только теперь я начинал понимать, каким образом в его сознании перемешиваются реальность и фантазия. Хемингуэй не понаслышке знал, что такое война, знал, что ожидает человечество. Он понимал, что его старшему сыну придется воевать — вероятно, и младшим тоже, если война затянется надолго. В это последнее лето, перед тем как страшная бойня захлестнет Америку, он устроил сыновьям детское развлечение; «Хитрое дело», охота за подлодками — это был способ превратить ужасную военную реальность в семейную игру, беззаботную и романтическую, с элементами опасности, но без тошнотворной кровавой трагедии настоящей войны.

Либо он был безумцем.

Я почувствовал прилив гнева, но тут же забыл о нем, услышав крик Джиджи:

— Папа! Папа! Туннель сужается. Он меньше носового люка «Пилар»! Я готов спорить, что здесь находится вход в тайный склад!

Мы присели на корточки у узкого отверстия под острым выступом большого камня, которое вело в темный наклонный туннель со склизким каменным полом. Мальчики были правы в одном: главный коридор здесь оканчивался.

— Ты сможешь забраться туда, Лукас? — спросил Хемингуэй, лежа на животе и рассматривая туннель в свете фонарика. Тесный лаз загибался влево, к еще меньшему отверстию.

— Нет, — ответил я.

— Я могу, папа! — вскричал Патрик.