Колокол по Хэму

— Спит, — ответил Гест. — Пару часов назад Грегорио и Мария приплывали сюда на «Крошке Киде», чтобы позавтракать с нами. Потом она сама вернулась на яхту взглянуть на Саксона. — Гест уважительно покачал головой. — Девчонка жуть как боится воды, но управлялась с лодкой, словно заправский мореход. Если я заболею, пусть она ухаживает за мной.

— Пожалуй, сплаваю к ней, поздороваюсь, — сказал я.

— Она скоро должна вернуться на шлюпке, — сообщил Патрик. — Мы собирались показать ей риф, у которого вчера охотились с острогами.

Я кивнул, вышел на берег, снял пропотевшую рубашку, брюки и туфли и поплыл на «Пилар» в одних трусах. Лагуна уже прогрелась, но после жары, крови, песка, после долгой ночи и утра вода казалась мне очень приятной.

Увидев, как я стою на палубе, почти голый, стряхивая с себя капли воды, Мария изумилась. Она отставила кружку с кофе, вспорхнула по последней ступеньке трапа камбуза и бросилась мне в объятия. Потом, зардевшись, она отступила на шаг, бросила застенчивый взгляд на трусы, облепившие мои бедра, и сказала:

— Сеньор Саксон спит, Хосе, а маленькая лодка привязана вон там, и если ты...

Я взъерошил ее волосы.

— Хочу пригласить тебя на пикник.

Ее глаза возбужденно расширились, словно у юной девушки.

— Пикник, Хосе? Но мы только что позавтракали...

Я улыбнулся.

— Это неважно. До того места, которое я хочу тебе показать, путь неблизкий. Прихвати из камбуза все необходимое, а я отыщу свою сумку и оденусь.

Мария улыбнулась, вновь обняла меня и побежала по трапу в камбуз. Я шлепнул ее по мягкому месту.

Спустившись в маленький кубрик, в котором мы держали свои вещи, я натянул чистые шорты, поношенную холщовую рубаху и надел свои запасные туфли из парусины. Потом я вышел в большую носовую каюту и растолкал похрапывающего Саксона.

— Тебе полегчало?

— Хуже... некуда... — ответил пехотинец, глядя на меня прищуренными глазами и облизывая сухие губы. — Голова трещит, будто с похмелья.

— Кто за тобой ухаживал прошлой ночью? Мария?

— Да, она... — Саксон умолк и вновь прищурился. — Не подумай чего плохого, Лукас. Меня выворачивало наизнанку.

Я едва соображал, где нахожусь. Мария всего лишь....

— Понятно, — сказал я. — Удалось ли тебе перехватить шифрованные сообщения во время вчерашнего патрулирования?

— Да, — ответил пехотинец, поддерживая голову обеими руками. — И еще одно, после того как мы пристали к острову.

Поздно вечером. Почти в полночь.

— И ты сумел принять его, хотя плохо себя чувствовал?

— Да. Я сидел в рубке на полу, держа между ног ведро и надев наушники. Хемингуэй очень настаивал, чтобы я слушал эфир всю прошлую ночь.

— Ты записал текст?

Саксон посмотрел на меня.

— А как же. На двадцать шестой странице радиожурнала.

Там больше нет записей. Но понять ничего не сумел. Какой-то новый шифр.

Я похлопал его по плечу и вошел в крохотную радиорубку.

Записи в «радиожурнале» — блокноте на пружине — заканчивались переговорами британского эсминца и панамского торгового судна. Двадцать шестая страница отсутствовала. Я вернулся и опять разбудил Саксона.

— Ты уверен, что записал передачу? Двадцать шестой страницы там нет.

— Да. Уверен. Помнится, я... словом, когда меня тошнило, я чуток забрызгал ту страницу, но оставил ее в блокноте.

— Ладно, не волнуйся, — сказал я. — Ты не запомнил хотя бы несколько групп?

Саксон медленно покачал головой. Кожа его черепа под коротко остриженными волосами потемнела от загара.

— Помню только, что это были пятисимвольные группы.

Двенадцать или тринадцать штук. Почти без повторений.

— Хорошо. Кстати, приемник рации не работает.

— Проклятие, — отозвался Саксон. — Эта гребаная хреновина, этот вонючий флотский кусок дерьма из задницы ниггера вчера барахлил весь день.

«Никогда не разговаривай с морским пехотинцем на его языке, если у него похмелье», — подумал я и сказал:

— Ничего страшного.

Я сплавал к берегу на «Крошке Киде», и Фуэнтес отвез меня на «Лорейн»; все это время Мария продолжала упаковывать корзину для пикника. Кубинцы помогли нам заправить баки из бочки, и я подвел катер к «Пилар». Мария ждала меня на палубе.

— Сеньор Саксон уснул, — сообщила она, осторожно переступая через борт катера и укладывая корзину на кормовую банку. На ней было чистое платье в голубую клетку.

— Хорошо, — сказал я, отталкивая катер от яхты и беря курс на проход в рифе. Патрик и Грегори что-то кричали нам с берега; они явно были раздосадованы тем, что Мария покидает их, но я только помахал мальчикам рукой.

— Мы действительно можем это сделать, Хосе? — спросила девушка. — Я имею в виду, уехать в такой день?

Я помог ей забраться в пассажирское кресло; она взяла меня за руку и не выпускала ее.

— Да, — ответил я. — Можем. Я попросил у сеньора Хемингуэя выходной. Я его заслужил. К тому же «Пилар» выйдет в море только к вечеру. У нас достаточно времени. — Я вывел «Лорейн» на открытое пространство и двинул вперед рукоятки газа, так что стрелка тахометра заплясала в двух делениях от красной черты. Мария все еще держала меня за руку.