Колокол по Хэму

Мы сидели в столовой — Хемингуэй у одного торца стола, Геллхорн у противоположного, Дитрих по правую руку от писателя, Шлегель — напротив актрисы, слева от Хемингуэя, Соннеман — напротив меня и справа от Геллхорн. Как всякий раз, когда я оказывался за столом Хемингуэя, беседа текла легко и свободно; хозяева направляли разговор, но не стремились доминировать в нем. Здесь царила приятная атмосфера, все присутствующие едва ли не физически ощущали поток энергии, которой с ними делился писатель, невзирая даже на то, что одним из его гостей был шпион с бледной физиономией, а другим — загадочная дама со связями в нацистских кругах.

Было очевидно, что Дитрих прекрасно относится как к Хемингуэю, так и к Геллхорн — особенно к Хемингуэю — и была не менее энергична, чем писатель, хотя и не подавляла его.

Причины, которые привели в Гавану Шлегеля и Соннеман с их яхтой, мы обсудили еще у бассейна. Как и полагается, мы выразили восхищение игрой Дитрих, но актриса попросту отмахнулась от комплиментов. Соннеман и Геллхорн затеяли дружескую пикировку, обсуждая свои учебные заведения — было ясно, что между колледжами Брин-Мор и Уэллсли существует нечто вроде соперничества. В конце концов женщины сошлись в том, что подавляющее большинство выпускниц обоих заведений считают свои альма-матер чем-то вроде конвейера, поставляющего жен для мужчин, закончивших Гарвард, Принстон и Йель. Потом разговор свернул на кулинарию, политическую ситуацию и войну.

— Не кажется ли вам, Эрнест и Марта, — предположила Дитрих, — что наш ужин напоминает съезд Бунда?

Шлегель побледнел. На лице Соннеман отразилось удивление.

— Все мы — немцы, — продолжала актриса. — Я бы не удивилась, узнав, что из кухни за нами подглядывает ФБР.

— Там только Рамон, — ответил Хемингуэй, усмехнувшись. — Он хочет убедиться, что мы действительно едим кубинскую пищу.

— Кубинская кухня великолепна, — сказала Соннеман с улыбкой, которая напомнила мне улыбку Ингрид Бергман. — Это самый лучший ужин за все время, которое я провела здесь.

Ощущение неловкости исчезло, и Хемингуэй принялся расспрашивать Хельгу о целях археологической экспедиции «Южного креста» в Латинской Америке. Соннеман развернула перед ним живую и красочную, но чересчур детальную картину цивилизации доколумбовых инков эпохи строительства империи. Она сказала, что экспедиция будет изучать недавно открытые руины на побережье Перу.

Во время этой лекции у меня начали слипаться глаза, однако Хемингуэй был в восхищении.

— Если не ошибаюсь, инки имели обыкновение расселять соперничающие народы по империи, перемещая этнические группы, — сказал он.

Соннеман пригубила вино и улыбнулась писателю.

— Я вижу, вы неплохо знакомы с историей инков, господин Хемингуэй, — ответила она.

— Эрнест, — поправил писатель. — Или Эрнесто. Или Папа.

Соннеман негромко рассмеялась.

— Да, Папа. Вы правы, Папа. Вплоть до испанских завоеваний в 1532 году инки расселяли враждебные народы по своей территории.

— Зачем? — спросила Дитрих.

— Чтобы обеспечить стабильность, — объяснила Соннеман. — Перемешивая этнические группы, они затрудняли восстания и мятежи.

— Вероятно, именно это Гитлер сделает в покоренной Европе, — словно невзначай заметил Хемингуэй. В эту неделю с фронта поступали скверные известия.

— Да, вполне возможно, что Германия осуществит эту идею, как только подчинит себе славянские народы и советскую империю, — откликнулся Шлегель, отчетливо выговаривая слова.

В красивых глазах Дитрих вспыхнул огонь.

— Вот как, герр Шелл? Вы думаете, русских так легко одолеть? Уж не считаете ли вы, что Германия неуязвима?

Покраснев пуще прежнего, Шлегель пожал плечами.

— Как я уже говорил, мадам, моя родина — Дания. Моя мать была немкой, дома мы говорили по-немецки, но я не испытываю особой любви к Германии и не верю в миф о ее непобедимости. Однако вести с Восточного фронта определенно свидетельствуют о том, что Советам осталось не так много времени.

— В прошлом году то же самое говорили об Англии, — заметила Дитрих, — однако британский флаг до сих пор реет на ветру.

Хемингуэй наполнил бокалы.

— Но их конвои несут огромные потери, Марлен, — сказал он. — Ни один остров не в силах выиграть войну, если его морские пути перерезаны.

— Правда ли, что «волчьи стаи» собирают в здешних южных водах обильную жатву? — оживленным тоном произнесла Соннеман. — Мы кое-что слышали об этом перед отплытием из Нассау, однако... — Она умолкла.

Хемингуэй покачал головой.

— Группы немецких подлодок не забираются так далеко на юг, дочка. Они рыщут стаями в Северной Атлантике, но в здешних широтах за торговыми судами охотятся поодиночке.

Однако количество кораблей, торпедированных в наших краях, прибывает удручающими темпами — как мне сказали в посольстве, в среднем по тридцать четыре в неделю. Я удивлен тем, что ваш капитан пренебрегает опасностью того, что «Южный крест» будет потоплен немецкой подлодкой... или взят на абордаж.

Шлегель откашлялся.

— Мы мирная научная экспедиция, составленная из гражданских лиц, — официальным тоном заявил он. — Подводные лодки нас не потревожат.

Хемингуэй фыркнул.