Колокол (СИ)

— Никак не могу ее уложить, ей папа на ночь всегда сказки рассказывал, а вот сейчас что-то припозднился. С раннего утра уехал на объект, так и не вернулся. Ох, боюсь я, Василис, не нравятся мне эти заказчики, сплошные бандиты да вурдалаки, больше никто у нас на земле и не хозяйничает. Эх, а жить надо на что-то. Я то работу найти не могу, кому я теперь нужна, кого мне учить?

— Не переживай, все наладится, будь уверена. Дашенька, здравствуй моя дорогая! — Василиса обняла выбежавшую из комнаты озорную девчонку с чуть вьющимися каштановыми волосами, — скучала по тете?

— Да! — громко сказала Даша, — ты мне расскажешь сказку? — и сделала умоляющую мордочку.

— Тетя Василиса наверно устала с дороги, не приставай, — попыталась строго сказать Алена.

— Расскажу, конечно, ничего я не устала, тем более для сказки. Вот руки помою, иди, ложись, я скоро.

Даша поцеловала маму и влетела в свою постель, ожидая волшебства.

Василиса вошла в комнату, взяла стул и села возле кровати. На краю кровати сидела Алена и гладила волосы дочери.

— Какую хочешь сказку?

— Страшную!

— Ну, слушай…

Василиса начала рассказ…

«Было это или не было, давно ль, а может и вчера, не скажет уж никто. Но говорят, что в одной деревне жила была девочка Даша. Девочка была красивая, работящая, умна не по годам, маме помогала» — Алена заулыбалась, и погладила дочь по головке — «Все в деревне ее любили. Старикам поможет, с малышами посидит, коз попасет, молоко надоит, блинов испечет, избу подметет, дров принесет. Все было как в сказке. С утра мужики уходили в поле работать, а женщины домашним хозяйством заниматься.

Как-то зимою, гуляла Дашенька по лесу, далеко не заходила, как матушка велела. Но девочка была любопытная, и как-то раз забрела она в чащу лесную, там, где не бывала она одна, там, куда только мужики ходили за ягодами редкими, к болоту зеленому, к болоту глубокому, к болоту старому, к болоту мудрому.

Стоит Дашенька и смотрит, чуть вдалеке от дороги лежит припорошенный снегом волк, да не просто волк, а большой, серый, грозный. Он мог бы одним махом съесть Дашеньку — и не поперхнулся бы. Но лежал волк сиротливо на боку, смотрел он большими полными боли глазами, и сжалось сердце у Дашеньки. Подбежала она к нему, всплеснула рукам — а снег под волком весь красный был, рана зияла в боку страшная, непонятная, не вилами оставленная, не топором рубленная, не колом колотая, чужеродная, злая.

Сдернула она свой шарф, а потом косынку и заткнула ею рану. Замотала все длинным шарфом, что бабушка сшила. «Не плачь, серенький мой, все будет хорошо. Кто ж тебя так пырнул, кто ж тебя убить хотел. Я тебя вылечу» — сказала Дашенька. Волк лишь лизнул ей руку и шумно вздохнув, закрыл глаза.

Дашенька нашла место под большим развесистым дубом, натащила туда еловых веток, с большим трудом перетащила она туда волка, уложила его так, чтобы рана быстрее заживала. Топила в руках снег, чтобы напоить волка, укрыла его еловыми ветками, чтобы не мерз он.

День шел к вечеру, пора было идти домой. Дашенька сказала волку: «Я приду, как сядет солнце и взойдет луна. Ты смотри у меня, не умирай». Волк моргнул глазами и уснул.

Во время ужина, Дашенька старалась больше незаметно переложить еды в кастрюльку, что припрятала у себя под ногами. Мама и папа радовались хорошему аппетиту дочери, а бабушка хитро пару раз взглянула на Дашеньку, но ничего не сказала.

Как села солнце, взошла луна и дом уснула, встала Дашенька, тихонько оделась и побежала в лес. То лес был не тот, что днем, ночью лес был величественен, каждый куст, каждое дерево таило в себе опасность. Но лес расступился перед Дашенькой, и никто из ночных жителей не тронул ее. Она добежала до дуба, волк лежал под деревом, пытаясь пошевелиться.

«Не шевелись, серенький мой, я тебе поесть принесла, чтобы окреп ты и выздоровел» — сказала Дашенька и начала кормить волка с руки. Волк деликатно принимал пищу из рук девочки, пытаясь не поранить ее ручки своими клыками. Покормив волка, Дашенька потеребила его за ухом и сказала: «Ну, спи уже, давай, завтра приду еще».

Дашенька встала и пошла в сторону дома. Тихо отворила дверь, так, чтобы никто не слышал, сложила вещи на место и юркнула в свою постель. Через некоторое время Дашенька увидела сидящую рядом бабушку. Она приложила палец к губам. Покачала головой, но не осуждающе, и тихо проговорила: «Завтра вместе пойдем, и мне спокойней, и тебе легче будет».

Так всю зиму выхаживали волка Дашенька с бабушкой. На первых неделях апреля, когда Яровит перестает баловаться морозами, волк смог самостоятельно подняться и ждал своих спасительниц уже вполне здоровым.

Дашенька с бабушкой пришли к болоту, волк подошел к ним, принял угощение, поклонился каждой из них до земли и бросился в чащу леса.

«Делай добро, добро и придет к тебе» — сказала бабушка заплаканной внучке, — «ты ему помогла, когда-то он поможет и тебе».

Прошло лето, зима, прошло несколько весен, и пришли времена тяжелые, времена лютые, когда человек человеку волк, когда брат на брата руку поднимал, когда голод начался.