Колокол (СИ)

Многое было потеряно, многое было пережито, поля опустели, землю выжгли. Мужики на заработки в город отправились, опустела деревня, одни бабы, да старики.

Работала Дашенька как и все, то в поле, то дома подновляли, чтоб не развалились избы вековые. Не было времени на детские мечты, забылась и история с волком, стать взрослой пришлось слишком рано.

Заехал как-то в деревню шальной воевода со своим малым войском. Встретили их гостеприимно, как подобает обычаям, расположили по свободным избам, накормили, баню истопили.

Шла Дашенька на дальний край деревни, помогать крышу латать. Повстречались ей два воина.

— Куда это такая красавица да мимо нас идет, а?

Даша испугалась двух пьяных солдат, да и мать говорила сторониться их, пуще огня. И она побежала. Воины, видя это, побежали за ней вслед. Бегут долго, вот и лес уже, а они не отстают. «Да лучше я в болоте утоплюсь, чем опозорена буду» — и побежала Даша к болоту. Воины за ней. Вот уже край болота, Даша собралась прыгать, зажмурилась, как вдруг что-то горячее и мягкое остановила ее. Это был огромный серый волк, и она все вспомнила. Увидев волка, доблестные воины помчались что есть мочи обратно.

«Спасибо тебе серенький, спасибо, спас ты меня» — ничего не ответил волк, лишь лизнул ей руку, и скрылся в чаще леса.

Тем временем наелись воины, захмелели, осатанели. Начали они по избам шастать, золото искать, оберега срывать. Требовали добровольно, чтобы бабы с ними ложе разделили, избили стариков, которые супротив них свои рогатины выставили, парочку повесили.

Вернулась Дашенька в деревню, не узнать совсем: дома горят, на столбах старики висят. Закрыла лицо руками — сон это, сон! Открыла — нет, явь!

Мама закричала: «Беги доченька, спасайся! Беги через лес, зови на помощь, беги!». И Дашенька побежала в лес, бежала долго, добежала до соседней деревни, а та вся уж выгорела, кругом мертвые лежат коровы, козы, лошади, собаки… Заплакала Дашенька, горько заплакала, не откуда больше ждать ей помощи и побрела она обратно в лес. Долго шла, уже не знала где она.

Вышла на большую поляну, и тут к ней потянулась огромная стая волков, сотни серых свирепых морд. «Ну, вот и смерть мне пришла» — подумала Дашенька, но волки отступили назад, а из центра вышел большой серый волк и подошел к ней. Упала Дашенька ему на шее и горько заплакала.

Боднул ее волк мордой и показал на свою спину. Села она на него, и волк помчался в деревню, а за ними и вся стая. Ветки деревьев расступались перед ними, и уже скоро влетели они в дальний край деревни.

Плач, стон, гарь, ужас стояли над деревней. Волк присел и Даша слезла. Он показал, что дальше они пойдут одни. Повернувшись к стае, он завыл громко, протяжно, так, что у бесчинствовавших в деревне воинов застыла кровь в жилах. Волк и стая ринулись в деревню, как горячая сера, как волна, она захлестнули ее. Послышались вой, вопли обезумевших воинов, рычание, предсмертные крики душегубов.

Даша закрыла лицо руками. Долго ли она стояла так, не знаю, но волк боднул ее еще раз, и она открыла глаза. Пожары догорали, не было больше никого, только бабы, детей давно попрятали в погреба, да уцелевшие старики боязливо и с благодарностью смотрели на стаю, окружившую Дашу.

Волк боднул ее еще раз, лизнул руку. Даша обхватила его шею руками, крепко обняла и отпустила. Волк посмотрел на нее, подмигнул левым глазом, зарычал, и стая побежала в лес.

Как говорят старики, не было на той земле умнее и строже княжны, чем Дарья-повелительница волков, да и сейчас она пример многим».

* * *

Я посмотрел на Олега. Он был страшно бледен, то и дело лицо его обтирал мокрым полотенцем Дима.

— Жестоко Вы с ним, Николай Борисович, так ведь и свихнуться можно.

— Знаю, Дим, знаю. Только вот построил он себе стену, хорошую, добротную. Такую стену проломить риск нужен, иначе потеряли бы, когда б еще шанс выпал.

— Согласен, — сказал Дима. — Повезем его домой? Семья, небось, заждалась.

— О семье не беспокойся, с ними Елена Андреевна работает, да и спят уже наверно, ночь уже глухая.

— Да, а мы за весь день и не ели ничего.

— Это ты брат точно подметил, вот сейчас Олег очнется, поедем, поедим, — я подмигнул Диме. Дима хмыкнул, но не смог сдержать ответной улыбки.

Олег открыл глаза. В комнате было темно, лишь настольная лампа горела на столе, освещая напряженное лицо Николая Борисовича. Чья-то большая ладонь протерла мокрым полотенцем лоб.

— Он очнулся, Николай Борисович.

— Вижу. Ну что, Олег, как себя чувствуешь?

— Отвратительно.

— Да, процедура была не приятная. Ты уж не серчай на меня, другого выхода у меня не было.

Олег промолчал. Его сознание еще боролось с вернувшейся памятью, но истинная сущность была сильней. Он прокашлялся и попросил воды.

— Дима, собираемся, поехали в кабак. Уж поверь мне, Олег, тебе это нужнее всего сейчас.

Олег кивнул и тут, с ужасом осознав, который был час, бросился сначала к двери, потом начал шарить по карманам, ключей от машины не было.

— С семьей все хорошо, с ними Лена сейчас, ты же помнишь Лену? Когда ты ее последний раз видел? Ах, ну да, тогда она была Василисой, вспомнил?