Колокол смерти

Стэнли нежно чмокнул ее в щеку и выскочил из дома. Вот так всегда, подумала миссис Хоуп, усаживаясь за стол, чтобы спокойно выпить чашку чая и полистать «Дейли миррор». Чудесно выглядит королева в этой новой шляпке. Миссис Хоуп склонила голову на сторону. А мне, интересно, такая пошла бы? Только вот волосы… Она осторожно подняла руку и нащупала на шее, сзади, утолщение размером с крохотный бильярдный шар. Ладно, не всем же выглядеть по-королевски, сказала она себе. Смотри-ка, а вот фотография того типа, что убил трех девочек прямо в кровати. Занятное у него лицо. Не хотелось бы оказаться с ним в темноте один на один. Странно. Кого-то он мне напоминает. Вот только кого?.. А, знаю. Ферриса. Чудно́. Интересно, миссис Феррис видела этот снимок? И задумывалась ли над этим сходством? Странный он парень. Ну да, конечно, война. Война многое объясняет. Она дошла до колонки Дорри Дикс. «Я только что узнала, что мой отец – на самом деле не мой отец, хотя родилась я в законном браке. Следует ли сказать об этом моему будущему мужу?» Право, кое у кого мозги набекрень. Не надо быть замужем слишком долго, чтобы понять, что чем меньше говоришь мужу, тем лучше. Она перевернула страницу. Фотография котенка, прильнувшего к овце. Трогательно… Интересно, что он представляет собой на самом деле, этот Феррис? Иногда у него такой чудной вид, прямо безумный.

Часы пробили девять, и миссис Хоуп стремительно вскочила, отбросив в сторону газету, и стала быстро убирать со стола. В десять она обещала быть у миссис Уилсон, а сама, видите ли, любуется котенком и овечкой. Что же касается Ферриса, она и думать о нем забыла.

Глава 2

Миссис Феррис с сыном Берти приехала на день к своим родственникам в Дейнтон. Два дня назад Феррис, раскладывая на столе серебро, заметил:

– Что-то ты выглядишь усталой, Мэй. Почему бы тебе не съездить с парнишкой к своим, скажем, завтра?

– Завтра никак, – покачала головой миссис Феррис. – Берти пригласили на чай к юному Джорджи. А вот послезавтра было бы здорово. Ты ведь справишься тут без меня, Вилли?

– Тебе это будет полезно, – сказал Феррис. – Разве можно находиться в городе в такую погоду?

– Мы поедем первым же поездом и проведем там целый день, – подхватила миссис Феррис. – Еду я тебе оставлю, так что, надеюсь, ты не против, если мы вернемся только под вечер?

– Не торопитесь, приезжайте последним поездом, – предложил муж.

У него было приятное подвижное лицо, с постоянно меняющимся выражением. Он производил впечатление человека, замечающего значительно больше других людей и не слишком довольного тем, что видит. Миссис Феррис давно научилась не задавать мужу лишних вопросов. В его прошлом многое оставалось для нее загадкой, и она не пыталась ее раскрыть. Была война, потом послевоенные годы, когда он мотался по всей стране в поисках хоть какого-то заработка, пока не убедился, что больше всего повезло тем, кто упокоился во Фландрии. Она всегда подозревала, что в прошлом у него какая-то трагедия, быть может – хотя вслух она это даже самой себе не говорила, – тюрьма. Рассказывая об этих годах, что случалось нечасто, Феррис всегда замыкался, и лицо его приобретало непроницаемое выражение. Жена любила его, но жить с ним было нелегко – все время испытываешь какое-то напряжение. И для нее стало истинным облегчением, когда после шести лет брака, после утраты родившейся мертвой девочки появился сын – Берти. Он стал смыслом ее жизни, и она была готова простить Вилли все что угодно за то лишь, что он подарил ей Берти.

Они встали на рассвете и приехали на вокзал к первому поезду, отходившему в семь тридцать.

– Время, смотрю, бережете, – подмигнул ей кондуктор, проверяя билеты.

– Выходные не каждый день бывают, – кивнула она, входя на серую платформу и жадно вглядываясь в пустынную даль, куда скоро отправится поезд.

Всю дорогу они с Берти болтали без умолку. На вокзале их встретила ее замужняя сестра Элси с тремя из своих пятерых детей. В сравнении с выросшими в деревне родственниками Берти казался малорослым, но был мускулист и в играх от них не отставал. Более того, он обладал хваткой сорванца-кокни, которой они были лишены.

– Как там Вилли? – осведомилась сестра, и на лицо Мэй сразу набежала легкая тень.

– Да все так же. То так, то сяк. Знаешь, Элси, я все время стараюсь понять, что это он там видит, когда уставится в пустоту. Аж мурашки по коже бегут.

– И ничего не говорит?

– Мне – нет. Да я и сама не знаю, хорошо это или плохо. Есть вещи, о которых лучше ничего не знать.