Колокольчики судьбы

– Что там? – шепотом спросил он девушку, не решаясь повернуться.

– Подожди, – ответила та, не спуская глаз с жертвы Гольцевского гипноза.

Тем временем Евгений Петрович подтащил жену замминистра к столу с сувенирами и широким жестом предложил что-нибудь выбрать. Чукреева стала брать в руки предметы один за другим, отпускать по их поводу комментарии и, казалось, совсем позабыла про расслабляющую запись, продолжавшую литься из невидимого динамика.

Томительно тянулись необходимые три минуты. Катя понимала, что все разыгрывается по сценарию, но ждать было невыносимо. Когда до назначенного срока оставалось совсем немного времени газета поползла вниз, и на свет появился Борис Андреевич.

– Ба! Кого я вижу! – радостно воскликнул он. – Женя, это ты!

Чупрун повернулся и изобразил на лице неземной восторг.

– Борька! Глазам своим не верю!

Мужчины бросились обниматься.

– Светлана Константиновна, прошу меня извинить, – обернулся румяный толстяк к даме. – Друга встретил, сто лет не виделись!

Он вернулся к женщине и ловко подтолкнул ее ко второму столу.

– Надеюсь, вы оставите в нашей книге пару строк, – льстиво улыбнулся он министерской супруге. – Прошу!

Альбом был мигом развернут в сторону Чукреевой.

– Оставьте свой автограф. Непременно. Целую ручки!

Сказав это, он снова рванул к Бакчееву и потащил его в сторону, оживленно спрашивая на ходу, какими судьбами он в Москве, когда должен быть в Барселоне.

Светлана Константиновна скорчила любезную гримасу, взяла ручку и приготовилась начеркать что-то хвалебное пивоварам.

Изольда за ее спиной откашлялась, и Катя замерла – начинается!

– Не желаете ли похлопать в ладоши? – раздался хриплый от волнения голос доктора исторических наук.

Чукреева недовольно покосилась в ее сторону и протянула руку к бумаге.

– Я говорю, не хотите ли в ладоши похлопать? – громче повторила Изольда.

Жена замминистра отложила перо и выпрямилась.

– Это вы мне? – она смотрела на собеседницу в упор.

– Вам! – храбро ответила та, поправляя очки на носу. – Надо похлопать и снять одну туфлю. Допустим, левую.

Светлана Константиновна медленно оглядела даму с ног до головы оценивающим взглядом.

– Вы кто? – подозрительно спросила она.

– Гость, – Изольда с достоинством поправила шарф на плече своего блестящего платья.

– Просто гость? – уточнила Чукреева, хищно сузив глаза.

В голосе ее появились угрожающие нотки.

– Да, – гордо повторила дама-историк.

– Тогда… – министерская супруга приблизила свое лицо к Изольдиному и, с очаровательной улыбочкой, произнесла, понизив голос почти до шепота: – Если ты, старая дура, выжила из ума, то сама хлопай в ладоши и снимай туфли!

– Но… – опешила Изольда и неуверенно возразила: – … вы же слышите колокольчики. Слышите?…

– Я все слышу, – отчеканила Чукреева, манерно поджимая губы. – А вот у тебя, похоже, со слухом плохо. Катись отсюда со своими туфлями, а не то я охрану позову и тебя быстренько выволокут, чтобы к нормальным людям не приставала. Я ясно выразилась?

Светлана Константиновна говорила очень тихо и слышать ее могли только те, кто стоял близко, при этом на физиономии ее было самое приветливое выражение, словно женщина поддерживала милую светскую беседу.

Катя в волнении наблюдала, как лицо дамы-историка вытягивается и покрывается багровыми пятнами. Изольда метнула в сторону своего начальника гневный взгляд, набрала в грудь побольше воздуха, чтобы дать хамке отпор, но передумала. Схватив старичка под руку, она рванула к двери, а жена замминистра, как ни в чем не бывало, склонилась над альбомом и стала там что-то писать.

Полчаса спустя все еще красная Изольда нервно потирала руки и поминутно поправляла прическу. Она уже два раза в подробностях пересказала свой разговор с Чукреевой, и в кабинете висела напряженная тишина. Борис Андреевич ждал звонка из отдела аналитиков, и как только раздался сигнал телефона, торопливо схватил трубку.

– Рожков сейчас прогонит новые данные через машину, – произнес он, отложив сотовый после короткого разговора. – Предлагаю вернуться в институт. Пока будем ехать, результат уже будет готов.

Он первым встал и направился к выходу. За ним потянулись остальные.

"Почему Светлана Константиновна реагировала совсем не так, как в спортзале? – мучительно размышляла девушка всю дорогу до родной конторы. – Почему все пошло не так? Неужели она ошиблась?"

К раздумьям подмешивалось чувство вины. Получается, что из-за нее четыре человека угробили вечер неизвестно на что (а Толян не только вечер, но и полдня), а Изольда и вовсе морально пострадала на производстве.

"Надо было самой еще раз проверить. Найти Рыбальченко и проверить колокольчики на нем, – злилась она на себя и тут же возражала: – Но в спортзале Чукреева действовала в точности, как она предполагала. Неужели это было совпадением?"

К институту она приехала в совершенно расстроенных чувствах. Рожков уже закончил анализ, молча сунул результат в руки директору и уселся в уголке. Борис Андреевич проглядел бумагу, промычал свое неопределенное "хммм…" и поднял глаза на подчиненных.