Колокольчики судьбы

– Мы заволновались, что вы раскрыли наш великолепный план, когда засекли вашу нелепую возню вокруг Чукреевой, а уж когда вы полезли к этому вояке… Но, слава Богу, вам никто не поверил.

– И что теперь? – осторожно спросила девушка.

– Теперь все будет хорошо, – заверил ее Андрей Поликарпович и взглянул на часы. – Совсем скоро, в десять утра, сразу после утренней пробежки, господин Горячев встречается за деловым завтраком с неким представителем бизнес-сообщества. Во время завтрака в ресторане зазвучит легкая ненавязчивая музыка, плавно переходящая в колокольчики ТА-РУМММ. Пара слов, сказанных ему бизнесменом наедине, и все. Дело сделано. Уже полуденный выпуск новостей выйдет с сенсационными заголовками: "Крутой поворот в предвыборной борьбе!" "Я не хочу быть президентом!" и так далее.

– А со мной что будет? – нахмурилась Катя.

– Я же сказал, мы – цивилизованные люди, – ухмыльнулся Гольцев. – Посидите тут до одиннадцати, чтобы не возникло никаких дополнительных осложнений, а потом…

Он неопределенно взмахнул рукой.-

– … Идите себе на все четыре стороны!

Девушка встрепенулась. Неужели они ее отпустят?

– На все четыре… – добродушно произнес бывший доктор. – …По ту сторону зеркала!

И смачно захохотал, увидев округлившиеся Катины глаза.

– Без шлема, естественно! – продолжал веселиться он.

В сердце девушки вспыхнула надежда. Она постаралась сделать расстроенное лицо, чтобы Андрей Поликарпович ни о чем не догадался. Любой человек без защитного шлема во вневременном пространстве моментально сходит с ума, и остаток жизни (если, конечно, его из этого пространства вытащить) проводит в безмолвии и неподвижности, но Кате, по странной прихоти природы, вневременное пространство не вредило. Это выяснилось случайно, в результате драматических событий в аномальной временной зоне, когда девушка еще не подозревала о существовании путешествий во времени, Хлебникове и самом проекте "Персей".

"Они не знают, что мне не нужен шлем,” – обрадовалась она и постаралась изобразить глубочайшее горе, на какое только была способна.

– Зачем ждать одиннадцати часов? Давайте уж лучше сразу в зеркало – и с концом! – Катя гордо подняла голову, как пойманный, но не сломленный партизан.

– Успеется, – холодно бросил Гольцев и снова собрался уходить. – Шеф сказал в одиннадцать, значит в одиннадцать.

– А вдруг у вас ничего не получится? – вскинулась Катя, злорадно усмехаясь. – Вдруг ваш метод даст осечку? Не откажется Горячев от президентства – и точка.

Андрей Поликарпович остановился и снисходительно посмотрел на нее.

– Осечку? – высокомерно произнес он, презрительно окидывая девушку взглядом с головы до ног и переходя на "ты". – Да ты хоть понимаешь, что это за метод?

Он начал говорить, размахивая руками и распаляясь все больше.

– Осечку! Что ты можешь понимать в моем методе?! Я работал день и ночь, чтобы понять механизмы внутриутробной памяти ребенка. Я провел тысячи экспериментов! Я знаю то, что другим не понять еще очень и очень долго. Только мне – МНЕ! – пришла в голову гениальная идея использовать мозг новорожденного для программирования!

Щеки Гольцева раскраснелись, глаза сверкали огнем.

– Никто, понимаешь, никто на планете не понимает, что такое мозг еще не родившегося ребенка. А ведь этот ребенок уже существует, думает и запоминает. Откуда, ты думаешь, у человечества появилась идея Бога?

Он подскочил ближе к Кате и требовательно уставил на нее указательный палец.

– От непонимания сил природы… – неуверенно ответила она.

– Нет! Ха-ха-ха! – воскликнул доктор. – Триста раз нет! Ребенок, находясь в утробе матери, чувствует себя защищенным. Он точно знает, что в животе ему ничто не грозит и что есть высшее существо – его мать! – которое его оберегает. Это ощущение человек запоминает и проносит через всю жизнь, не понимая, откуда оно взялось, но точно зная, что есть Бог, великий и всемогущий, который находится где-то там. А это всго-навсего его внутриутробные воспоминания о прекрасном времени, проведенном до рождения. Материнское чрево – это тот самый рай, который человек потерял, появившись на свет. В раю Бог, то есть мать, говорил с человеком, кормил и поил его, и мы все это помним. Только воспоминания эти размыты и у каждого принимают свои очертания, отсюда и различные нюансы, которые церковники потом извращают на разные лады, создавая всяческие вероучения. Бог у всего человечества один, и это не Иисус, не Аллах и не Будда. Бог – это его мать!

Андрей Поликарпович восторженно всплеснул руками.